Книга За морем - Беатрис Уильямс

Джулиан обхватил ладонью мои пальцы и кивнул Эрику, чтобы тот вывел нас через парадную дверь на крыльцо и далее — к черному седану, пристроившемуся у тротуара.

У меня как будто раздвоился разум: один игриво и радостно кокетничал с Джулианом, как будто все было в абсолютном порядке, как нельзя лучше, другой же напряженно высчитывал, на каком я должна быть уже сроке. После задержки я выждала еще добрую неделю, уповая на лучшее, прежде чем наконец решила сделать тест, — и даже тогда я, как ни странно, была дико удивлена при виде двух голубых полосок. Боже упаси, я ну никак не могла быть беременной! Мы же совсем к этому не стремились! Всего какой-то месяц без таблеток! Иные пары вон годами пытаются зачать дитя. А мы что? Бумс — и готово? Уже в залете? Нет, это совершенно невозможно.

Тут я почувствовала, как все тело вдруг прошибло мерзким холодным потом. Это что, приступ тошноты? Ради бога, нет! Пожалуйста, пусть это будет просто от нервов, а вовсе не от беременности!

— Ты в порядке? — внезапно спросил Джулиан, вглядываясь в мое лицо.

— Просто очень волнуюсь, — сдавленно хихикнула я. — Я, похоже, еще ко всему этому не привыкла.

— Сегодня все будет намного проще, любимая. Ведь ты сама с нетерпением этого ждала.

Машина тем временем обогнула угол Пятой авеню и, выбравшись на Шестьдесят шестую, устремилась вдоль парковой ограды в сторону Линкольн-центра.

— Знаю. Я должна чувствовать себя счастливой. А особенно ты, большой любитель оперы! Это как раз по твоей части.

— Ну, на нынешней премьере будут давать не в полном смысле оперу, — пренебрежительно поморщился он. — Немного из «Травиаты», немного из «Манон», в последнем акте ожидается «Каприччио». Видимо, это должно стать событием.

— Разве это не важно? Для нас, я имею в виду.

— Важно. — Он театрально вздохнул. — Но я скорблю об искусстве.

— Мы же можем пойти и на другие постановки.

— О да. Когда все это закончится и мы наконец вернемся к нормальной жизни…

Я выглянула в окно, на проносившуюся мимо парковую стену, и тихо сказала:

— Разве мы не можем взять и снова затихариться? Ты теперь — великий спаситель Уолл-стрит, которая сама по себе целая вселенная. И везде теперь мелькает твое потрясающе фотогеничное лицо. — Я тронула его руку. — Ты у нас сущий «идеальный шторм».

Джулиан нахмурился и отвел взор к окну, словно чувствовал себя не очень комфортно наедине с объективной реальностью в моем лице.

Последние несколько недель больше походили на какое-то сюрреалистическое действо. К тому моменту, как я просыпалась по утрам, Джулиан уже возвращался с переговоров в «Стерлинг Бейтс» — и мой возлюбленный неизменно оказывался настоящим героем. Там, в полном зале банкиров, он единственный делал какие-то весомые шаги, чтобы удержать хлипкий карточный домик от неминуемого развала. Распустив, по сути, «Саутфилд», он почти целиком направил свой капитал на создание новой фирмы, которая, как предполагалось, станет организовывать и проводить торги тех самых неликвидных ценных бумаг, что тянули «Стерлинг Бейтс» к неизбежному банкротству. Затем он и остальных убедил — кого улещая, кого и запугивая — последовать его примеру. В обмен на это Лоуренс потребовал отставки ключевых фигур «Стерлинг Бейтс», распродажи и реорганизации различных подразделений банка в целях увеличения капитала, а также реализации новых, весьма жестких соглашений по управлению рисками.

Разумеется, далеко не в один день определяющая роль Джулиана во всей этой банковской заварухе проступила наружу. Сперва поползли слухи от тех, кто лично присутствовал на заседаниях, потом легенда сама мало-помалу обросла подробностями, превратившись в этакий секрет полишинеля в любящем посплетничать, пресловутом финансовом сообществе. И хотя до сих пор не опубликовали ни одного сенсационного материала в «Уолл-стрит джорнал», не выдали в эфир ни одного интервью по CNBC, однако все уже были в курсе.

— Зачем тебе все это? — порой спрашивала я Джулиана. — Зачем брать на себя командование парадом, зачем так привлекать к себе внимание? Ведь любое твое прикрытие может запросто взлететь на воздух!

— Потому что это надо сделать, — просто отвечал он.

Потому что в мире Джулиана именно так поступали мужчины. Упавшим протягивали руку помощи. И выполняли свой долг без всяких отговорок. И всегда с готовностью шли на необходимые жертвы.

И сейчас я глядела на Джулиана, на его четкий задумчивый профиль, скрывавшийся в голубоватой тени уже угасающего дня, и всю мою нервную напряженность разом развеяло. Протянув ладонь к его обращенной к окну щеке, я развернула Джулиана лицом к себе.

— Джулиан, любимый, — сказала я, и у него настороженно расширились глаза, поскольку я редко когда использовала нежные словечки, — забудь, что я говорила тебе прежде. Для меня большая честь быть твоей спутницей.

На его лице медленно засветилась нежная теплая улыбка, знакомая только мне одной.

— Родная, это честь скорее для меня.

Между тем наш автомобиль миновал наконец Центральный парк, пересек проспект Централ-Парк-Вест и свернул на Шестьдесят седьмую улицу.

— Да, кстати, — как будто выдавил Джулиан, — сегодня ты там встретишься с Джеффом Уорвиком и его женой.

— Ой, а разминуться с ними никак не выйдет?

— Боюсь, что нет. У нас места в одной с ними ложе.

— Мы будем сидеть с ними в одной ложе?!

— Ну, я уже много лет делю с ним ложу в театре. Я понимаю, дорогая, тебе это неудобно, однако, думаю, нам всем удастся держаться в рамках учтивости. Хотя бы ради Карлы, если не чего-то иного.

— С каких это пор ты так печешься о чувствах Карлы? — вспылила я.

Джеффа я, конечно, терпеть не могла, но Карла с ее манерами казалась мне еще хуже. Она, несомненно, станет держаться со мной с той лживой восторженной фамильярностью, которую я вообще на дух не выносила.

— Милая, будь великодушна, — произнес он, беря меня за руку.

— Видишь ли, я не очень-то в этом сильна — в ваших светских любезностях. И мне трудно выказывать дружелюбие человеку, который мне неприятен.

— Представь, что это своего рода игра, — усмехнулся он. — Ему я уже велел проявить максимум приличий.

В ответ я пожала Джулиану пальцы.

— Не понимаю, почему я с самого начала ему не понравилась? Я ведь вроде достаточно неплохой человек…

— Тут дело вовсе не в тебе, — ответил Джулиан. — Он хороший парень, просто старается меня всячески оберегать. И так было всегда. Он еще со школы считает меня чересчур легковерным, излишне падким на новые связи. В общем, позиционирует себя моим верным сторожевым псом.

На последних словах голос Джулиана заметно натянулся, и я резко глянула на него.

— Послушай, — сказала я. — Я понимаю, это все несправедливо по отношению к тебе. Я постараюсь быть умницей, обещаю. В конце концов, в каком-то смысле я ему даже обязана.