Книга История Древней Греции в биографиях - Генрих Вильгельм Штоль

Счастье, дарованное Тимолеоном сиракузянам, продолжалось недолго. Новые тираны снова водворились у них и разрушили внешнее и внутреннее спокойствие города, пока, наконец, он подпал под владычество Рима.

31. Филипп II, царь Македонский

К северу от Фессалии и Олимпийских гор находилась Македония (Емафая), суженная дикими горами и отрезанная от моря греческими поселениями Халкидики и Фермейского залива, — первоначально маленькое государство, имевшее с небольшим 100 квадратных миль. Македоняне, состоявшие под властью царей, которая была ограничена необузданной и склонной к разладу и мятежу аристократией, считались у греков варварами; и однако же это было племя родственное с греками, и цари их уже со времени Пелопоннесской войны прилагали все свое старание, чтобы ввести в свое государство греческие нравы и образование. После Пелопоннесской войны эта страна приведена была в большое расстройство частыми спорами за наследство престола, которыми пользовались варварские соседние народы для разбойнических набегов, а греческие республики — как Фивы и Афины — для своекорыстного вмешательства. В 359 году царь Пердикка III был убит в кровавой встрече с вторгнувшимися иллирийцами; вслед за тем начали грабить Македонию пеонийцы, пришедшие с севера. Войско упало духом; наследник престола, сын Пердикки, был еще ребенком, а два соискателя трона, Павсаний и Аргэй, проникли в страну, поддерживаемые один фракийским, другой — афинским войском. Тогда Филипп, брат Пердикки, третий сын прежнего царя Аминты III, двадцатитрехлетний юноша, выступил в качестве опекуна и защитника своего малолетнего племянника и спасителя своего отечества.

История юности Филиппа темна и малоизвестна. Еще в отроческих летах был он заложником у иллирийцев, потом заложником у фиванцев, переданный последним иллирийцами или братим своим, царем Александром. В Фивах жил он три года, в доме Памменеса или Эпаминонда; но это трехлетнее пребывание в Фивах не согласуется с известием, что Филипп только по смерти брата своего Пердикки переселился из Фив в Македонию. Вероятнее то предположение, что Филипп еще при жизни Пердикки возвратился на родину и поставлен был от брата своего регентом на частью Македонии. Филипп твердой рукой взял бразды правления и в короткое время спас свое царство от погибели. Он вытеснил обоих претендентов, успокоил подарками и обещаниями пеонийцев и фракийцев; афинян же привлек на свою сторону объявлением города Амфиполя свободным. Ободрив и укрепив дух народа своими самоуверенными и решительными действиями и улучшением быта и состоянием войска,* он устремился на иллирийцев и в кровопролитном сражении разбил их наголову, так что они принуждены были очистить Македонию и вскоре после того даже уступить часть собственной своей земли до озера Лихнитиса. Таким образом, Филипп в течение года снова утвердил македонский престол, на который вступил по избранию народа. Что сталось с его племянником, неизвестно.

*Филипп создал так называемую македонскую фалангу, которая состояла из 8000 тяжеловооруженных воинов, отлично обученных, строившихся большими, густыми массами в 16 рядов. Главное их оружие было копье, длиной в 20 футов, так называемая македонская сарисса, и кроме того, короткий греческий меч. При построении фаланги выступали вперед фронта острие копий первых пяти рядов, так что наступающему неприятелю противостояла непроницаемая, неприступная стена; нападение же фаланги, при тяжести напора ее густой массы, было неотразимо. Говорят, что косвенный боевой порядок Эпаминонда навел Филиппа на мысль этого нового строя.

Как скоро границы государства были обеспечены и внутренние отношения установились, Филипп приступил к осуществлению планов, которые уже давно созрели в его голове. Главной целью его было подчинить своему скипетру все греческие государства, которых слабость и внутренний разлад были ему известны, или по крайней мере, основать над ними Македонскую гегемонию; шаг за шагом, с необыкновенною мудростью и хитростью, пользуясь всеми благоприятными обстоятельствами, осмотрительно и настойчиво, смело и решительно умел он привести в исполнение этот план, в течение своего двадцатитрехлетнего царствования. Все, что он сделал и чего достиг, доказывает величие его, как полководца и как государственного человека. В нравственном отношении он хотя не уступал тогдашним грекам, но и не возвышался над ними. Греки вообще склонны были порицать его, как человека, лишившего их свободы: они выставляют его недобросовестность, лукавство, притворство, несправедливость и жажду власти, но не могут отказать ему в силе духа, мудрости и неустрашимости. Друзья его хвалят в нем еще утонченность в обращении, ловкость речи и научное образование. Упрек в невоздержной жизни мог быть в отношении к нему справедлив до известной степени, но он никогда не погружался в чувственность и изнеженность, и достоинство царя оставалось всегда неприкосновенным при увлечениях его в присутствии тесного круга друзей.

Первым делом Филиппа, после обеспечения безопасности его государства, было приобретение прибрежья Македонии, на котором находились греческие города, и открытие для себя и для своего народа торговых морских путей. Прежде всего, завладел он богатым торговым городом Амфиполем (358), обладания которым тщетно домогались афиняне. Вскоре за тем взял он у них Пидну, По-тидею, Анфемунт и Мефону, при осаде которой он от стрелы лишился глаза. Афиняне, впутанные тогда в союзническую войну, вяло действовали против Филиппа; воспользовавшись этим, хитрый царь умел воспрепятствовать союзу Афин с сильным халкидикским городом Олинфом, дружелюбно обращаясь с олинфийцами и отдав им отнятые от афинян города, Потидею и Анфемунт. Щадя покуда Олинф и Хадкидику, он укрепился в Эвбее, за обладание которой спорили когда-то афиняне и фиванцы, захватил Фракию до Песта и богатые золотые рудники пангейские, пошел с оружием в Фессалию, куда его призвали на помощь против Ликофрона, тирана ферейского (375). Он явился как освободитель фессалийских городов, но не удалил ферейского тирана, чтобы иметь впереди снова повод вмешаться в дела их. Фессалийский народ вполне доверялся ему и радовался при виде веселого, остроумного собеседника на буйных пирах своих.

Вскоре после этого возгорелась так называемая первая священная война, продолжавшаяся с 355 по 346 год. Фокийцы, присужденные Амфиктионовым судом к огромной денежной пене за присвоение принадлежащего Дельфийскому богу участка земли при Кирре, предвидя вооруженное на себя нападение, насильственно завладели Дельфийским храмом, заведование которым еще прежде было отнято у них дельфийцами, и рассчитывали на доходы от него, чтобы набирать наемное войско. Возбужденные фиванцами, судьи Амфиктиона подняли всю Элладу на войну с фокийцами. Сначала воевали с ними только фиванцы и фессалийцы, но мало-помалу была вовлечена в эту войну большая часть государств Средней и Северной Греции, а между тем в Пелопоннесе старые враги подняли оружие против Спарты, которая также присуждена была Амфиктионовым судом к денежной пене за занятие Кадмеи Фивидом. В Фессалии находились Дикофрон и брат его, тираны Фер, союзники фокийцев; это дало повод Филиппу вмешаться в войну и вступить в Дельфы в качестве защитника национальной греческой святыни. Он победил в Фессалии фокийского полководца Фаилла, но затем был разбит в двух сражениях братом Фаилла, Ономархом. В третьей битве, однако, он совершенно разбил Ономарха, который был при этом убит вместе с 6000 фокийцев, и 3000 были захвачены в плен (352). Филипп приказал бросить в море пленных, как осквернителей храма, а труп Ономарха — повесить. Разыграв таким образом роль мстителя за греческую религию, он вознамерился сам проникнуть в Фокиду через Фермопилы, но на этот раз был здесь отброшен приспевшим афинским флотом.