Книга Эшли Белл - Дин Кунц

Биби представлялось маловероятным обнаружить в доме еще один труп, но девушка шла по коридору, боясь того, что окажется неправа. Если Эшли спряталась в своей комнате, они нашли ее там и увезли с собой. Терезин сам заявлял – девочка нужна ему ко дню рождения. Скорее всего, потом ее будут насиловать в особо извращенной форме, пытать, а под конец убьют во время церемонии. В своем безумии Терезин собрался еще раз запустить в действие «окончательное решение еврейского вопроса», как называл это Гитлер. Вот только всегда существовала возможность того, что, столкнувшись с сопротивлением, как в случае с ее отцом на втором этаже и матерью на третьем, похитители выйдут из себя и изменят свои намерения.

Когда Биби вошла в комнату слева в самом конце коридора, дверь которой оставалась приоткрытой, она уже знала, что еще обнаружит здесь, вне зависимости от того, будет ли там труп или нет, – лошадей. Зажатый в правой руке пистолет теперь смотрел дулом в пол. Биби сейчас не опасалась того, что кто-нибудь из фашистских убийц может все еще оставаться в доме. Она переступила порог.

Ее предчувствие оправдалось: картины, изображающие лошадей, бронзовые и фарфоровые статуэтки скакунов, книги об этих животных. Дом – это явно еще одно, о чем Биби напрочь позабыла. Без помощи трюка Капитана здесь не обошлось. Она бывала в этом доме раньше, только не могла вспомнить, когда и при каких обстоятельствах. С ходом времени Биби находила все больше несгоревших обрывков воспоминаний, сберегшихся в золе: этот дом, эта комната, факт, что Эшли Белл любит лошадей и превосходно ездит на них.

«Я должна знать Эшли! Я должна была по крайней мере хотя бы раз с ней встречаться в прошлом!»

А как по-другому она могла узнать о том, что здесь есть и где оно находится? Откуда ей известно о лошадях в спальне девочки?

Дверцы высокого встроенного в стену гардероба были открыты. Одежда, раньше висевшая там, теперь сорвана с плечиков и лежит на полу. Биби с тревогой в душе приблизилась к гардеробу, хотя пистолет в руке не приподняла. Секретная перегородка с задней стороны шкафа, о которой девушка уже почему-то знала наперед, была отодвинута в сторону. В тайничке размером с небольшой шкафчик никого не оказалось. Если девочка там пряталась, Терезин и его люди нашли ее.

100. Часы наручные, настенные, на микроволновке, на духовке…

Внезапно у Пэкстона появилось ощущение, что у них катастрофически мало времени. Чувство возникло само по себе, беспричинно, словно впереди появился край, а за ним – бездна. Биби от него удалялась, пойманная кем-то злобным. Теперь ее увлекали от него прочь на огромной скорости, в непонятном направлении и с неясными целями. Это не имело смысла. Биби сейчас лежит в коме в больничной палате. Никто не сможет похитить ее из охраняемого медицинского учреждения. Если бы ее состояние изменилось, Нэнси или Мэрфи позвонили бы ему.

Четвертым предметом, вынутым из черного металлического ящика, был небольшой диктофон. В него вставлена микрокассета, но прослушать запись не представлялось возможным: батарейки разрядились.

Пока Пого рылся на полках кладовой и в выдвижных ящиках шкафов кухни, Пэкс принялся изучать пятую вещицу. Это был сложенный пополам пожелтевший листок тетрадной бумаги в линию с выписанными на нем несколькими цитатами и упоминанием их источников. Почерк не похож ни на теперешний, аккуратный, Биби, ни на более вычурный его вариант, которым писала маленькая девочка. Решительные линии чуть наклоненных букв наводили на мысль, что писал мужчина. Дешевая бумага истрепалась на концах. Ее покрывали бурые пятна времени и жира, выделяемого человеческой кожей. Листок столько раз складывали и раскладывали в свое время, что на сгибе пришлось скреплять его скотчем.

Пэкс принялся вслух читать Пого цитаты:

– «Этот мир – холст нашего воображения». Высказывание принадлежит Генри Дэвиду Торо[80].

– Ну да, парень с берегов Уолденского пруда, – заметил Пого.

– Вижу, ты в школе все же учился.

– Сколько ни старайся забыть, что ни делай, а кое-что напрочь засело в твоей голове.

– Следующее высказывание тоже его: «Если вы уверенно идете туда, куда зовут вас ваши мечты, стараясь жить той жизнью, какую вы сами себе придумали, вам будет сопутствовать необычайный успех».

Найдя упаковку с батарейками ААА «Дюрасел», Пого положил две штуки на стол.

– А Торо с Уолденского пруда, случаем, не тот парень, который вещал о силе позитивного мышления?

– Нет, об этом писал Норман Винсент Пил…[81] Следующий некто Анатоль Франс[82]: «Знание – ничто, воображение – всё».

– Кажется, я уловил, в чем тут дело, – сказал Пого, вытряхивая негодные батарейки из диктофона.

– Я тоже. Воображение, воображаемый, мечта… А вот и Джозеф Конрад[83].

– «Сердце тьмы»? – предположил Пого.

– Парень! Тебе хорошо удается притворяться, – откашлявшись, Пэкс продолжил: – «Только в человеческом воображении каждая истина обретает свое полное и окончательное воплощение. Воображение, а не изобретение, является верховным господином искусства жизни».

– Закручено, чувак.

Чувство, что времени осталось совсем немного и в самом ближайшем будущем Биби ожидает нечто воистину непоправимое, лишь усилилось. Пэкстон перевел взгляд со своих наручных часов на часы, висевшие на стене. Секундная стрелка плавно скользила вокруг циферблата, а вот минутная, щелкнув, скакнула с 2 часов 19 минут дня на 20 минут так, словно это был спусковой крючок пистолета.

– Следующая цитата. Кеннет Грэм написал…

– А-а-а… автор «Ветра в ивах»… Мистер Тоуд, мистер Крот, мистер Барсук, мистер Рэтти у Ворот Рассвета и все такое прочее.

– Он написал: «Как правило, взрослые очень внимательны, когда речь касается фактов. В то же время они с грустным видом ищут более высокий дар воображения». Ты знаешь Уоллеса Стивенса?[84]

– Поэт. Новые батарейки не помогли. Диктофону капец.

– Капец?

– Капец полный, сломан, но я знаю парня, который сможет его отремонтировать.