Книга Война за справедливость, или Мобилизационные основы социальной системы России - Владимир Макарцев

Но проблема в том, что логика – это всего лишь инструмент, он может работать с любым материалом, подлинным или искусственным, приводить к настоящей истине или к ложной. Все дело в истинности посылки, как говорят философы. «Отличительная особенность правильного вывода в том, что от истинных посылок он всегда ведет к истинному заключению. Такой вывод позволяет из имеющихся истин получать новые истины с помощью чистого рассуждения, без обращения к опыту, интуиции и т. п.».[570]

В нашем случае, как вы понимаете, истинной посылки не было. История со всей убедительностью показала: то, что было истинным в начале ХХ века, стало ложным в конце. А это значит, что ложный результат мог произойти только от ложной посылки. И тогда ложная посылка стала источником заблуждений не только В. И. Ленина, но и всех социалистов, вообще всех современников тех событий, потому что все они приняли за истину тезис о наличии капитализма в России (М. А. Волошин – исключение).

Получается, что эсеры, хватаясь из последних сил за теорию и отказывая народу в его праве на жизнь (почти как Ромулу и Рему), фактически, на практике встали грудью на защиту прав высшего сословия. А большевики, наоборот, опирались на практику, исходили из реальности, но, поскольку практика расходилась с теорией, им пришлось заметно ее подправить. Так возник ленинизм (не случайно, Мао Цзедун в свое время создал теорию «большего скачка», отталкиваясь от учения Ленина, и тоже вполне логично).

Таким образом, неумолимая логика не оставляет и нам выбора, и мы вынуждены сделать следующий вывод, надеемся, истинный: марксистская теория не работала ни в случае с эсерами, ни в случае с большевиками. Логично, правда?

Но не работала по-разному. И именно поэтому эсеры проиграли, а большевики поэтому же выиграли. Ради решения реальных жизненных проблем они сумели отказаться от фундаментальных постулатов марксизма, благодаря чему стали на сторону низшего сословия и получили его высокозаряженное право на жизнь.

В этой точке слились в одно целое реально происходившая сословная мобилизация и теория классовой борьбы К. Маркса в интерпретации В. И. Ленина, который, по словам Б. Г. Бажанова, действительно стремился к осуществлению коммунизма.[571]Это была классическая подмена понятий, когда на место непознанных социальных процессов ставятся умозрительные представления о них.

И тогда ложная посылка неизбежно повела всех к ложному результату!

Она же стала источником многочисленных противоречий советского строя, приведших его к краху.

Интересно, что некоторые противники большевиков и активные участники тех бурных событий в своих воспоминаниях приходили к заключению, что «торжество социализма или коммунизма оказалось в России разрушением государственности и экономической культуры, разгулом погромных страстей, в конце концов поставившим десятки миллионов населения перед угрозой голодной смерти».[572]Эти полные личных ощущений слова П. Б. Струве, видного социолога и политического деятеля «буржуазной» России, были бы убедительным аргументом против «торжества социализма» и «угрозы голодной смерти», если бы, скажем, в 1918 году (19-м или 20-м) победил его «национально-либеральный империализм», и можно было бы сравнить одно с другим, не говоря уже о том, чтобы наесться всем досыта. Но не случилось.

Сын пермского губернатора, счастливый обладатель бессрочного паспорта, как и все «образованное общество», жил иллюзиями, выдавая их за реальность и не понимая, чем иллюзии большевиков лучше его иллюзий. И только мы с вами, оглядываясь на прошедшее, прекрасно понимаем, что ложная посылка и его привела бы к ложному результату, к какой-нибудь национально-либеральной утопии. Впрочем, как и всех остальных противников В. И. Ленина, независимо от их политических пристрастий.

Так на месте отсутствующего смысла, основанного на реальности, говоря словами Э. Валлерстайна, появляется интерпретация. И между ними действительно трудно провести границу, потому что реальный смысл происходившего и его интерпретацию легко спутать – их объединяла одна цель, к ней стремились одни и те же социальные силы. Но если отказаться от ленинского понимания классов «по их отношению к средствам производства» и посмотреть на них через призму кризиса сословных отношений, то тогда снова придется признать, что борьба велась между сословиями.

В этом и была реальность. Только в этой реальности могла родиться антибуржуазная, совершенно не демократическая, а чисто сословная «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», принятая III съездом Советов, где первым пунктом подтверждалось Постановление II съезда Советов: «Россия объявляется Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (т. е. республикой низшего сословия, – В. М.). Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам». А разделом II отменялась вся частная собственность на землю, земельные фонды и недра, объявлялся «переход всех банков в собственность рабоче-крестьянского государства» – правда, отмена частной собственности на средства производства в промышленности только провозглашалась, она рассматривалась как ближайшая задача, первым шагом на пути к которой стали советские законы о рабочем контроле и о Высшем Совете народного хозяйства (ВСНХ).[573]

Таким образом, Приказ № 1, устранивший границу между сословным правом и бесправием и провозгласивший власть Советов, получил нормативное продолжение – власть Советов стала единственным легитимным правом, потому что его установили два съезда Советов. Это послужило основанием вообще отменить привилегированное право, источником которого была сословная собственность (в случае с промышленностью, правда, отмена только провозглашалась), а «в целях уничтожения паразитических слоев общества» вводилась всеобщая трудовая повинность (п. 4.).

Естественно, что Учредительное собрание отказалось поддержать «Декларацию» низшего сословия, и было распущено. А временное рабоче-крестьянское правительство, наоборот, получило легитимность от того же низшего сословия, стало законным и поэтому… перестало быть временным.

Логично, правда?

Сила большевиков в сословном праве народа

Чтобы понять сословный характер «Декларации», придется допустить невозможное – пролетарии и крестьяне не были разными классами в марксистском понимании слова. Юридически они принадлежали сословию сельских и городских обывателей («Свод законов о состояниях», ст. 2, п. 3, 4.). И не только юридически, а фактически, социально, материально, культурно – как угодно.