Книга Последний рубеж - Андрей Стерхов

Благодаря знаниям, обеспеченным высокими технологиями, полковник выбрал путь, быть может, и не самый приятный, зато кратчайший. Сначала бодро прошагал вдоль покрытого ржавой ряской водного канала, потом по мосту, каждая третья доска которого прогнила, перебрался на другой берег и, зажимая нос рукой (уж больно густо смердело там жженой резиной и костяным клеем), миновал фабричный квартал. Оттуда свернул на северо-восток и какое-то время шел под пристальными взглядами детей и старух по улице, застроенной черными от сажи бараками. Дойдя до пустыря, полковник ловким слаломистом спустился по узкой тропе в заваленный помоями овраг, где под ногами – ходящая ходуном слякоть, а над головой – вечно голодные черные птицы. Через полкилометра он вынырнул живым и невредимым, перебрался через руины древней стены и оказался на месте – в районе центральной площади.

А вот пройти к зданию консульства Большой Земли оказалось делом не простым. Вроде вот оно, рукой подать. Ан нет – не подойдешь. Площадь Единения плотно оцепили наряженные в парадные мундиры солдаты президентской гвардии. Эти неприступные здоровяки в аксельбантах до пупа и в уморительных касках, похожих на посеребренные черепашьи панцири, стояли по всему периметру плечом к плечу.

Перед гвардейцами толпились любопытствующие горожане, а на самой площади полным ходом шел военный парад. Вовсю гудели трубы, грохотали барабаны, гремели литавры и цокали копыта. Под бравурные звуки мимо украшенной гирляндами трибуны, где пыжились от своей значимости не последние люди Схомии, скакали, старательно выдерживая равнение и дистанцию на одного линейного, кавалерийские колонны.

Собравшиеся на площади горожане радостно галдели, выкрикивали здравицы, махали шляпами и вытягивали на руках детей, чтобы лучше могли разглядеть чумазые спиногрызы уходящих в дальний поход героев.

«Для веселья толпе совсем не обязательна свобода, достаточно пафосного церемониала», – подумал между делом Харднетт и, хлопнув одного из зевак по плечу, проорал ему прямо в ухо:

– Что творится?

– С неба свалился? – удивился мордатый аррагеец.

– Ты угадал.

– Оно и видно… Парад идет. Муллваты совсем с ума спятили. Великий Арркен, любимец Бога, посылает солдат, чтобы поставили на место наглецов.

«Ишь ты, чего удумали», – поразился Харднетт и, мгновенно оценив обстановку, решил окончания парада не дожидаться, а пробраться к зданию консульства дворами.

У него это получилось.

Поплутав по захламленным подворотням и преодолев, проклиная аррагейцев вместе с их показушной воинственностью, несколько неслабых заборов, полковник оказался перед парадным входом двухэтажного, выкрашенного в ядовито-зеленый цвет здания.

У бронированной двери, над которой красовался герб Большой Земли, стояли двое: местный гвардеец, вооруженный арбалетом, и человек-гора – боец Службы охраны – миссий МВС с автоматической М-86 наперевес.

Когда Харднетт, слегка прихрамывая, поднялся по ступеням, гвардеец вскинул арбалет, а боец-землянин перегородил путь, выставив руку будто шлагбаум. И он же, перекрикивая гром оркестра, спросил на всеобщем языке:

– Какого черта, кривоносый?

Харднетт отступил на шаг и указал на дверь:

– Мне туда.

– Какого черта?

– Мне к мистеру Глюксману.

– Какого черта?

«Реле, что ли, заело», – усмехнулся Харднетт про себя, а вслух прокричал:

– Мне назначено! Я лекарь. Мистер Глюксман заказывал снадобье. – Харднетт вытащил из кармана темно-желтую склянку и потряс ее содержимое. – Вот принес.

– Чушь какая-то. – Боец нахмурился. – Пыли-ка ты, бродяга, отсюда, пока цел.

– Мистер Глюксман будет недоволен, – разыгрывая оскорбление, проворчал Харднетт.

Боец отмахнулся:

– Пыли-пыли. У нас свои врачи имеются.

– Не очень-то у них выходит лечить глаза и уши от наших местных хворей, – заметил Харднетт и сделал вид, что собирается уходить.

– Пыли-пы… – Боец вдруг осекся и собрал лоб в гармошку от невероятного интеллектуального напряжения. – «Глаза и уши», говоришь?

Харднетт, оглянувшись через плечо, подтвердил:

– Ну да, «глаза и уши».

– А ну-ка погоди. – Боец скосился в сторону равнодушно взирающего на все происходящее аррагейца. – Сейчас уточню, что к чему. Может, не врешь.

И побрел к дверям с беспощадной грацией шагающего экскаватора.

Через три минуты полковник уже стоял в просторном фойе, привыкая к полумраку и наслаждаясь той свежестью, которую выдавал на-гора трудолюбивый кондиционер.

Элан Грин, высокий курчавый брюнет в безукоризненном костюме, вышел к нему лично. Сбежал по ступенькам со второго этажа, поприветствовал легким кивком и повел по затемненному коридору мимо конференц-зала к небольшому кабинету. Пригласил войти, зашел следом и плотно закрыл створки массивной двери. Только после этого сотрудники Чрезвычайной Комиссии обменялись рукопожатием.

Грин пожимал грязную лапу Харднетта неуверенно. Харднетт узкую холеную ладонь Грина – ломая внутреннее предубеждение.

– Как добрались, господин полковник? – спросил майор, нервно одернув полы белоснежного костюма. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Видимо, предпочел бы иметь дело с кем угодно, хоть с чертом лысым, но только не с начальником Особого отдела, о котором слышал много всякого.

Харднетт сначала поставил склянку на стол, деловито пристроил баул в глубоком кожаном кресле, сам уселся в соседнее и лишь тогда сказал:

– Не без эксцессов. – Вдаваться в подробности не стал. Вместо этого нарисовал ладонью вокруг лица воображаемую рамку и спросил: – Надеюсь, мой вид тебя, майор, не смущает?

Грин, не моргнув глазом, проглотил обращение на «ты» и поторопился ответить:

– Нисколько. Все нормально, господин полковник. – Затем, все еще не находя нужной линии поведения, подошел к столу, взял склянку и повертел в руках. – А это что такое?

– Секунду…

Харднетт без церемоний стянул сандалий и вытряхнул попавший внутрь острый камешек. После чего ответил:

– Это обещанное снадобье. – И, хитровато прищурившись, предложил: – Можешь попробовать.

Грин откупорил, понюхал, глотнул и удивленно изогнул брови:

– Замзам-кола?

– Она.

– Вот так лекарство!

– Почему бы и нет. – Харднетт пожал плечами. – Идеальный тоник для стимуляции работы мозга. Прекрасное средство от нервных расстройств, головной боли, невралгии и прочей хандры.

Он произнес это так, что было непонятно – шутит или говорит всерьез.

– Так-то – да, конечно. – Грин на всякий случай дежурно улыбнулся и признался: – Иной раз нет под рукой, ломка начинается.