Книга Боярышня Евдокия - Юлия Викторовна Меллер

буду слона есть по кусочкам! — наставительно вещала Евдокия Гришане, когда Гаврила вернулся.

Она обрадованно схватила короб и начала по запаху выбирать нужные пирожки.

— Продолговатые — сладкие, круглые — с капустой…

— Эх, Гаврила Афанасьевич! — возмущённо воскликнула Дуня. — Всю интригу разбил! — схватив продолговатый пирожок, она сердито отставила короб и откусила кусочек. — С луком, яйцом и гречей! — победно воскликнула она, намекая на то, что Гаврила ничего не знает, и поморщилась: — Не люблю такие.

Дуня расстроенно оглянулась на корзину, но в руке уже был надкусанный пирожок, который ей не хотелось есть. Гришка с усмешкой посмотрел на оплошавшего боярича, а тот посмотрел на свою «добычу» как на ядовитую змею. Ему так хотелось угодить Евдокии, а попал впросак!

Дуня молча доела невкусный пирожок и теперь уже по запаху отобрала сладкий, который действительно был продолговатым, но с особым защипом.

— Евдокия Вячеславна, а про какого слона ты говорила? — решился спросить Гаврила.

— Ах, про слона? Это огромное животное, которое обитает в жарких странах, но дело в аллегории. Мы говорили о больших и трудных задачах, которые можно решить по чуть-чуть.

Гаврила понимающе кивнул, но Дуня не увидела его кивка и продолжала увлеченно объяснять:

— Ты не знаешь, но я ведь задумала по-своему обустроить небольшую слободку и как только начала обдумывать, с чего начать, так сразу же всё стало сложно. И вот тут вспомнила про большое животное, которое едят не целиком, а по кусочкам и не в одно горло, а всей деревней. И… как бы сказать…

— Большое дело ты решила разбить на кусочки, — подхватил Гаврила.

— Точно! Гаврила Афанасьевич, да ты мои мысли прямо с языка снял! Я деду все это долго растолковывала, а ты враз понял.

— Боярышня, — влез Гришка, — Еремей Потапыч был против того, чтобы ты бралась за это дело, а понять он всё понял с первого раза!

— Гришаня, — замахала на него руками Дуня, — иди проверь дорогу!

— Её без меня проверяют.

— Значит, проверь не идут ли за нами по следу.

— Зачем?

— Ну как зачем? Чтобы тебя, ненаглядного, скрасть и оженить на тех девках, которым ты глазки строил.

— Да я никому! У меня Лада есть! — возмутился воин и, обиженно мотнув головой, проворчал, что он не дубина и если мешает, то надо было прямо так и сказать, а не девок приплетать.

Дуня перевела взгляд на Гаврилу и заговорщическим шепотом спросила у него:

— А разве я ему прямо не сказала, чтобы ехал отсюда?

Боярич не успел ничего ответить, как Евдокия уже сетовала на мужскую черствость.

— И как он не видит, что Ладе боязно покидать Новгород и что она страшится будущего? Нет бы искать повода побыть подле неё, лишний раз успокоить, объяснить ей про меня, про нашу семью.

Гаврила слушал боярышню и улыбался. Представил вдруг, что лежит он на цветочном лугу, жуёт травинку, а Евдокия что-то рассказывает и так им хорошо вдвоём…

— Ну да ладно, что мы про неё. Гаврила Афанасьевич, а ты чем думаешь заняться после службы у князя? — вырвала она его из грёз.

— Вернусь домой, проверю как дела у мачехи, а там отец уже должен службу исполнить… вот и решим вместе.

— Если он найдет золото, то князь вновь пошлёт его в дальние земли, чтобы привёл людей на нужное место.

— Попрошусь с ним.

— Опасно это, — покачала головой Дуня и готова была стукнуть себя по лбу, потому что боярич вскинулся на её слова и теперь точно потащится за отцом на Кудыкину гору.

Гаврила Афанасьевич, я не сомневаюсь в твоей храбрости, — попыталась она сгладить. — Кто угодно, только не я. Никогда не забуду, как ты пошёл против здоровенного мужа, не имея оружия. И наше блуждание по подземным ходам, когда от кромешной темени душа в ужасе замирала.

Неожиданно Дуня прониклась своими же словами. Ведь жуть как страшно было, но держалась из-за Гаврилы. Подавала пример, так сказать. И хороший опыт вышел для обоих.

Она доброжелательно посмотрела на Гаврилу и разлилась соловьем:

— Мне только хотелось обратить внимание на то, каким ты видишь своё будущее. Если собираешься как отец ходить по земле и искать полезные руды, то надо бы тебе поучиться у лесников и воинов выживанию. Ещё неплохо бы было расспросить рудознатцев о тонкостях их дела, посмотреть и пощупать, с чем работают кузнецы, гончары, солевары. А если есть мысли ставить городок в месте рудника, то тут хорошо бы перенять науку воевод. Коли будет желание остаться в Москве, то тогда с моим дедом надо посоветоваться, — на едином духу высказалась Дуня. — Впрочем, у деда в любом случае надо спросить совета. А я тебе так скажу: что бы ты ни выбрал — надо учиться и быть лучшим в своём деле.

— Как Кошкин-Нога?

— Отличный пример! Знал бы ты, как поначалу посмеивались над ним! Боярич из самых родовитых, а возится с мастерами и сам мастерит! А теперь все гордятся его мастерскими, как будто сами строили. Да и слава о нём идёт добрая, а ещё даже дураку теперь понятно, что Кошкинские мастера знают больше, чем многие знаменитые ученые.

Дуня замолчала и посмотрела на огорчившегося Гаврилу. Он явно думал, что она несправедливо сравнивает его с сыном высокородных бояр. Всё же изначальные возможности у Петра Яковлевича были несопоставимы с возможностями Гаврилы.

— Если твой отец найдет ещё один рудник с золотом, то он получит славу, а если вскоре найдет ещё что-то полезное, то это уже потянет на родовой герб. Так и становятся именитыми боярами.

— А если я найду рудник с золотом?

— То повторишь достижение отца. Это зачтется твоему роду.

— Но не мне?

— Ну-у, награда найдет своего героя, но на твою долю удивления