Книга Король и император - Гарри Гаррисон

— Когда-то это был твой дом. До того, как ты погубил Бальдра.

На этот раз пальцы сжались сильнее, застонали ребра Шефа, готовые треснуть и пронзить сердце.

— Я не хотел, чтобы Бальдр погиб. Я хотел, чтобы они увидели сами, чего стоят.

— Я знаю это, сударь. Как и мой отец Риг. Поэтому он и освободил тебя.

Лицо разгладилось, на нем отразилась способность рассуждать здраво.

— Ты пытаешься договориться со мной, человечишка?

— Да, сударь.

— И что же предложишь?

— Я пока не знаю, сударь. Вернуть твое место в Асгарде?

— Ты не сможешь этого сделать, — произнес Локи. — Но как знать, вдруг ты мне дашь что-то другое. Теперь слушай, что я скажу. Исполняй мою волю. Сделай больше огня, больше машин, стань поклонником моим, а не Рига, отвернись от Пути и принеси в мир ужас. И за это я дам тебе больше, чем когда-либо сулил мой отец Один. Своим любимцам он посылает удачу — до тех пор, пока не передумает, как это было с Сигурдом Змеиный Глаз, которого ты убил, когда он запутался в собственных шнурках. Я буду давать тебе удачу, пока ты не умрешь, старый, но грозный. Подумай о мужчинах, которыми ты будешь распоряжаться. Подумай о женщинах, которых сможешь взять. Все это может быть твоим.

И вот тебе подарок от меня. Больше всего на свете ты хочешь получить греческий огонь. Я дам его тебе, а вместе с ним надежды, которые превзойдут все твои мечты. Когда настанет время, скажи греку: «Лучше всего она зимним утром». Увидишь, как он начнет перед тобой пресмыкаться.

А сейчас иди. Но не думай, что сумеешь сбежать от меня теперь, когда я свободен. Или что тебе поможет твой отец, запертый по ту сторону моста Биврёст.

Шеф вдруг обнаружил, что летит, все выше и выше, как выпущенный из катапульты камень. Он крутанулся в воздухе, пытаясь опустить ноги и с ужасом гадая, куда упадет: в море с глазастыми и зубастыми тварями или на землю, покрытую ядовитыми змеями.

Под ним оказалась кровать. Он пытался вскочить, спасти свои ноги от ядовитых зубов. Чьи-то руки прижимали его к ложу, он почувствовал на своей обнаженной коже мягкие груди Свандис. На долгие секунды он, дрожа, прильнул к ней.

— Знаешь, что ты говорил во сне? — наконец спросила она.

— Нет.

— Ты кричал по-норвежски снова и снова: «Skal ek that eigi, skal ek that eigi, that skal ek eigi gera!»

Шеф машинально перевел:

— He сделаю этого, не сделаю этого, этого я не буду делать.

— А чего «этого»? — спросила Свандис.

Шеф понял, что в отчаянии сжимает свой нагрудный амулет.

— Не откажусь от него, — ответил он, разглядывая серебряную лесенку. — Не откажусь от амулета, не стану и служить Локи в обмен на его милости. Что там за шум снаружи?

Глава 26

Солнце уже поднялось над горизонтом — ночь прошла, пока Шеф во сне боролся с богом хаоса, — и с улицы доносился шум ликующей толпы. В гавань входил один корабль за другим. Сначала их появление вызвало тревогу у моряков. Но когда конструкция кораблей стала различима даже невооруженным глазом и экипажи приближающейся армады смогли обменяться приветствиями с береговой охраной, атмосфера разрядилась. Наспех починенное плавучее заграждение убрали, северяне перестали доворачивать хвостовики нацеленных катапульт, туго закрученные торсионы были ослаблены. Весть разнеслась по городу, и все свободные от караульной службы на крепостных стенах сбежались в гавань, размахивая руками и вопя от счастья.

Флот, который предупрежденный Фарманом Альфред снарядил на выручку, долго собирался со своих рассеянных по северным морям позиций, а затем неторопливо двинулся на юг. Многие рыбаки видели небольшую эскадру Шефа, прошедшую по Бискайскому заливу и вдоль побережья Испании; ни один моряк не мог забыть эти необычные двухмачтовые парусники, и на любом языке нетрудно было поинтересоваться: «Вы не видели здесь корабли, похожие на наши?» Сведения стало труднее получать и понимать, когда флот, подгоняемый постоянным течением из Атлантики, прошел через узкий пролив Джебель-аль-Тарик и оказался во Внутреннем море. Да, корабли магусов проследовали к Кордове. Нет, они поплыли воевать с христианами, заключив союз с халифом. Нет, халиф объявил их вероломными собаками. Все корабли разбегаются от одного вида необычных парусников, те швыряются огромными камнями, это магия северного короля-чародея. Нет, все не так, во Внутреннем море теперь правят христиане, у них есть ручные драконы, от которых само море вспыхивает огнем.

Хардред, назначенный королем Альфредом командовать английским флотом, всеми силами старался извлечь хоть крупицу смысла из услышанного, и в этом ему помогали Фарман, жрец Фрейра, из-за видения которого и была послана эта спасательная экспедиция, а также Гудмунд Золотой, некогда товарищ Шефа, ныне его вице-король в Свеарики, в земле свеев. Втроем они смогли понять только одно: все боятся греческих галер, но никто не знает толком почему.

— Ясно: кто узнал — тот уже ничего не расскажет, — проворчал Гудмунд.

По мере продвижения вдоль восточного берега Испании все чаще он слышал, что северяне заперты в какой-то гавани и не могут вырваться.

Вообще-то, Хардред не боялся столкновения с любым флотом. За его флагманом шли двадцать вооруженных катапультами двухмачтовиков класса «герой» — каждый был назван в честь какого-нибудь героя норманнских легенд, — а вокруг несли сторожевую службу три десятка традиционных кораблей викингов, с самыми лучшими командами, какие только можно было набрать среди свеев короля Гудмунда и на лондонских рынках найма. Однако слухи все же несколько обеспокоили командующего. В ту ночь, когда король Шеф видел свой сон, флот стоял вдали от берега с погашенными огнями, двухмачтовики были сцеплены друг с другом абордажными крючьями, а легкие парусники осторожно скользили вокруг в дозоре. Когда наступил стремительный средиземноморский рассвет, Хардред приказал входить в гавань Септимании, двигаясь против утреннего бриза с помощью гигантских весел, причем двухмачтовики с заряженными катапультами держались далеко позади судов охранения.

Первое, что увидел Гудмунд, был бронированный плот: плавучее укрепление, неуязвимое со стороны гавани, для блокады которой оно и предназначалось. При атаке с противоположной стороны плот не мог оказать никакого сопротивления. Первые же пятьдесят викингов, высадившихся на него с топорами в руках, обнаружили только поднятые вверх руки и испуганные лица. Даже оставленные для пригляда за франкскими ополченцами двадцать монахов ордена Копья, захваченных врасплох посреди мирного и сытного завтрака, позволили себе только покоситься на сложенное в пирамиды оружие и нехотя присоединились к сдавшимся.

Командир патрульной греческой галеры, который в течение многих дней только и делал, что жег беззащитные рыбацкие лодки, решился проявить немного мужества. Увидев приближение чужого флота, он усадил своих гребцов на весла и приказал сифонистам приготовиться. Последнее требовало немало времени. Нужно зажечь фитиль, приставить людей к мехам, прокачать насос, продуть предохранительные клапаны в баке с нефтью и в соединительных трубах. Когда сифонисты заняли свои места, командир приказал налечь на весла и постараться выиграть гонку. Прямо по курсу уже находились два легких судна, которые разворачивались на веслах, чтобы зажать галеру в клещи. Пока командир кричал огнеметчикам, чтобы окончили приготовления и во что бы то ни стало открыли огонь, с головного катапультоносца прилетело ядро и снесло ахтерштевень его галеры. Корма стала погружаться в воду, и гребцы сразу покинули свои банки. Сифонисты отказались выполнять самоубийственную задачу, а командир, помня главный приказ — не допустить, чтобы враги узнали секрет греческого огня, — побежал с топором в руке к котлу высокого давления, решив его продырявить и выпустить струю нефти на горящий фитиль. Один из гребцов, хотя и принадлежал к высокооплачиваемой и уважаемой касте военных мореходов, слишком насмотрелся на корчащихся в агонии среди горящей нефти рыбаков, чтобы желать себе подобной судьбы, — и наплевать ему было на судьбу Константинополя и Римской империи. Он перехватил командира галеры, раскроил ему череп его же собственным топором и погнал прочь от бака растерявшихся сифонистов. Драккары приблизились, их команды сгрудились у борта, опасливо поглядывая на медный котел и огнеметную трубку. Греческих гребцов и сифонистов торопливо сбросили за борт, где они благополучно уцепились за веревки и обломки досок. Взятая на абордаж двумя драккарами галера потихоньку тонула. Когда подошли двухмачтовики, Хардред сразу послал самых искусных плотников укрепить разбитую корму и заткнуть течь просмоленной парусиной, чтобы полузатонувшее судно можно было протащить хотя бы полмили до прибрежной отмели.