Книга Спиноза - Петр Люкимсон

Отсюда очень легко перебросить мостик к теореме 8: «Познание добра и зла есть не что иное, как аффект удовольствия или неудовольствия, поскольку мы сознаем его».

Далее в основу добродетели Спиноза кладет стремление каждой сущности к самосохранению и одновременно декларирует, что «всякий по законам своей природы необходимо чувствует влечение к тому, что считает добром, или отвращается от того, что считает злом»[258] (теорема 19).

На основании того, что было процитировано выше, Спинозу не раз упрекали в моральном утилитаризме, гедонизме, создании морального релятивизма и прочих грехах.

Но для того чтобы утвердиться в этих обвинениях, следует начисто забыть о теореме 36: «Высшее благо тех, которые следуют добродетели, обще для всех, и все одинаково могут наслаждаться им»[259]. За ней следует теорема 37: «Всякий, следующий добродетели, желает другим того же блага, к которому сам стремится, и тем больше, чем большего познания Бога достиг он»[260].

И далее через теорему 45 («Ненависть никогда не бывает хороша») мы добираемся к теореме 46: «Живущий по руководству разума стремится, насколько возможно, воздавать другому за его ненависть, гнев, презрение к себе и т. д., напротив, любовью или великодушием»[261].

Итак, человек, «живущий под руководством разума», осознает, что его польза и благо совпадают с тем, что является пользой и благом для других, и старается этому способствовать, в то время как человек, идущий на поводу собственных низменных и низких страстей, в итоге неадекватно воспринимает то, что на самом деле является для него полезным, то есть несет в себе благо, и в итоге становится рабом собственных аффектов и все дальше удаляется от понятия «совершенного человека».

Отсюда данное Спинозой еще в начале четвертой части «Этики» определение «рабства», несвободы как «человеческого бессилия в укрощении и ограничении аффектов».

«Рабству» Спиноза противопоставляет «Свободу», и в теореме 68 провозглашает свободным «того, кто руководствуется одним только разумом» и способен подчинять ему свои аффекты. Таким образом, Спиноза стал провозвестником того самого «разумного эгоизма», «умения рассудку страсти подчинять», которому отдали дань многие представители русской интеллигенции XIX века.

Вот теоремы, которыми Спиноза характеризует «человека свободного»:

«Теорема 67

Человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни.

Теорема 69

Душевная сила или добродетель свободного человека одинаково усматривается как в избежании опасностей, так и в преодолении их.

Теорема 70

Человек свободный, живущий среди невежд, старается, насколько возможно, отклонять от себя их благодеяния.

Теорема 71

Одни только люди свободные бывают наиболее благодарными по отношению друг к другу.

Теорема 72

Человек свободный никогда не действует лживо, но всегда честен.

Теорема 73

Человек, руководствующийся разумом, является более свободным в государстве, где он живет сообразно с общими постановлениями, чем в одиночестве, где он повинуется только самому себе. »[262]

Автор этих строк признается, что ему не очень нравится идеальный мир по Спинозе — мир слишком правильных людей и слишком умеренных страстей. Лично для меня он слишком скучен. Но вот его понятие свободы и свободного человека мне действительно решительно подходит. И, думаю, подойдет многим.

* * *

Тема свободы в детерминированном мире Спинозы, где даже Бог действует в силу необходимости и не в состоянии выйти за рамки Своих же законов, становится основной в пятой, заключительной части «Этики», которая так и называется: «О могуществе разума или о человеческой свободе».

По сути, Спиноза возвращается здесь к проблематике души и Бога, так как, с его точки зрения, подлинная свобода — это свобода духа, а подлинное блаженство — в процессе познания Бога, высшая радость — в интеллектуальном познании Бога.

Поэтому вот теоремы, характеризующие сам образ и цели жизни подлинно свободного, признающего приоритет разума человека:

«Теорема 14

Душа может достигнуть того, что все состояния тела или образы вещей будут относиться к идее Бога.

Теорема 15

Познающий себя самого и свои аффекты ясно и отчетливо любит Бога, и тем больше, чем больше он познает себя и свои аффекты.

Теорема 16

Такая любовь к Богу должна всего более наполнять душу.

Теорема 17

Бог свободен от пассивных состояний и не подвержен никакому аффекту ни удовольствия, ни неудовольствия.

Теорема 18

Никто не может ненавидеть Бога.

Теорема 19

Кто любит Бога, тот не может стремиться, чтобы и Бог в свою очередь любил его.

Теорема 20

Эта любовь к Богу не может быть осквернена ни аффектом зависти, ни аффектом ревности; наоборот, она становится тем горячее, чем больше других людей, по нашему воображению, соединено с Богом тем же союзом любви. »[263]

Таким образом, высшее благо заключается в познании Бога, любви и приближении к нему, а высшая свобода — в уподоблении Богу; в том, чтобы, говоря словами Жиля Делёза, «быть Субстанцией, а не модусом».

Определение свободного человека, как верно замечает Аслан Гаджикурбанов, совпадает у Спинозы с понятием «мудрец». При этом «мудрец», постоянно стремящийся к совершенствованию самого и расширяющий пространство своего познания, не только не обязан вести некий аскетичный образ жизни, но может и имеет полное право наслаждаться благами жизни, чтобы почаще переживать позитивные аффекты радости и удовольствия.