Книга Спиноза - Петр Люкимсон

* * *

В третьей части «Этики» — «О происхождении и природе аффектов» — Спиноза провозглашает, что всем поведением человека движут те или иные аффекты плюс либо готовность им подчиниться, либо попытки ими управлять — и в этом, по сути, и заключается предоставляемая нам свобода выбора. С таким выбором каждый из нас сталкивается практически ежедневно, и если продолжить любовь Спинозы к математическим абстракциям, сама история человеческого общества представляется векторной суммой индивидуального выбора каждого человека.

Объясняя свое понятие «аффектов», Спиноза пишет: «…состояния тела (corporis affectiones), которые увеличивают или уменьшают способность самого тела к действию, благоприятствуют ей или ограничивают ее, а вместе с тем и идеи этих состояний. Если, таким образом, мы можем быть адекватной причиной какого-либо из этих состояний, то под аффектом я разумею состояние активное, в противном случае — пассивное»[252].

В конце этой части Спиноза дает формулировки сорока четырем человеческим аффектам, которые, с его точки зрения, являются базисными: желание, удовольствие (к его разновидностям относятся веселость и приятность), неудовольствие (разновидности — меланхолия и боль), поглощение внимания, пренебрежение, любовь, ненависть, расположение, отвращение и т. д. Но, по существу, все перечисленные аффекты являются производными от четырех основных: влечения (то есть стремления к поддержанию существования); желания (когда человек осознает свое влечение); радости и печали (возникающих при достижении или недостижении человеком своего влечения).

Декларируя неразрывную связь души и тела, Спиноза пытается сформулировать те предельно объективные, «математические» законы, которым подчиняется поведение любого человека и сами его эмоции и побудительные мотивы.

Одно из доказательств неразрывности такой связи Спиноза видит в том, что человек попросту не мыслит себя вне собственного тела. «Никакой идеи, исключающей существование нашего тела, в нашей душе существовать не может; такая идея нашей душе противна»[253], — провозглашает он в теореме 10.

Но значит ли существование объективных законов, управляющих поведением человека, что все люди — не более чем биороботы или животные, реакция которых на те или иные раздражители абсолютно предсказуема? Ничуть не бывало!

Словно предчувствуя подобные обвинения, Спиноза выдвигает теоремы 56 и 57:

«Теорема 56

Существует столько же видов удовольствия, неудовольствия и желания, а следовательно, и всех аффектов, слагающихся из них (каково душевное колебание) или от них производных (каковы любовь, надежда, страх и т. д.), сколько существует видов тех объектов, со стороны которых мы подвергаемся аффектам.

Теорема 57

Всякий аффект одного индивидуума отличается от аффекта другого настолько, насколько сущность одного отличается от сущности другого. »[254].

В сущности, разбирая механизмы нашего поведения, Спиноза как бы поверяет логикой психологию, находя объяснения различным нашим мотивам, и, думается, эта часть книги будет интересна даже людям, бесконечно далеким от философии. Это — первая в истории попытка своего рода «патологоанатомического вскрытия» человеческой души, разъятия ее на составляющие, с тем чтобы понять механизмы поведения того, кто считает себя венцом природы.

В «Политическом трактате» Спиноза не без гордости писал, что его «Этика» строго научна, поскольку он «рассматривал человеческие аффекты, как то: любовь, ненависть, гнев, зависть, честолюбие, сострадание и прочие движения души — не как пороки человеческой природы, а как свойства, присущие ей так же, как природе воздуха свойственно тепло, холод, непогода, гром и все прочее в том же роде; все это, хотя и причиняет неудобства, однако же необходимо и имеет определенные причины, посредством которых мы пытаемся познать их природу, и истинное созерцание их столь же радостно для духа, как и познание тех вещей, которые приятны чувствам»[255].

Точности некоторых наблюдений Спинозы над человеческой психологией и в самом деле остается только удивляться.

Вот, например, теорема 46, в которой Спиноза формулирует свое видение одного из источников происхождения расовой или национальной ненависти: «Кто получил удовольствие или неудовольствие от кого-нибудь, принадлежащего к другому сословию или другой народности, сопровождаемое идеей о нем как причиной этого неудовольствия, под общим именем сословия или народности, тот будет любить или ненавидеть не только его, но и всех принадлежащих к тому же сословию или народности»[256].

Удовольствие и неудовольствие — два основных аффекта, которыми Спиноза оперирует в этой части «Этики», по сути дела, сводя к ним все прочие.

И тут поистине трудно не вспомнить о том, что каббала — еврейское мистическое учение — определяет стремление к наслаждению (или, если угодно, удовольствию) главной движущей силой мироздания. Сам Бог, согласно каббале, создал мир, чтобы насладиться им, но Им движет альтруистическое «желание отдавать» («рацон латет»), то есть Всевышний получает удовольствие, отдавая, наделяя радостью и счастьем Свои творения. В то же время чем на более низшей стадии находится само Его творение, тем сильнее в нем эгоистическое «желание получать» («рацон лекабель») различные блага. Таким образом, цель морального совершенствования человека, с точки зрения еврейской мистики, — это силою своего разума преодолеть собственный эгоизм и переплавить его в альтруизм, достичь такой ступени, когда наслаждение от того, что ты сделал добро другому, становится неизмеримо больше, чем от получения, приобретения какого-либо блага. Таким путем человек приближается к Богу, проявляет свою любовь к Нему и становится и в самом деле сотворенным «по Его образу и подобию» — разумеется, с духовной, а не с телесной точки зрения, так как Творец «не есть тело».

Разумеется, автор опять в целях популяризации несколько утрирует, упрощает, но в целом схема примерно такова.

А теперь посмотрим, как трактует Спиноза проблемы добра и зла и в чем видит пути нравственного совершенствования человека.

* * *

В четвертой части «Этики» — «О человеческом рабстве и силах аффектов» — Спиноза предельно четко обозначает:

«1. Под добром я понимаю то, что, как мы наверное знаем, для нас полезно.

2. Под злом же — то, что, как мы наверное знаем, препятствует нам обладать каким-либо добром.

(Смотри об этом конец предисловия.)»[257].