Книга Нарциссы для Анны - Звева Казати Модиньяни

— А я смогу там играть? — спросила она. — Смогу привести туда Джулио?

— Ты сможешь играть и привести Джулио. А если захочешь, то и бабушку.

Анна была довольна, потому что ехала в большой красивый дом своего богатого папы, богатого, как сор Пампурио, где она сможет играть с Джулио и с бабушкой. Но больше всего она была горда, что у нее такая мама, которая никогда не обманывает, что все так и случилось, как она обещала.

Марии не пришлось звонить у двери. Амброджино был уже на пороге с распростертыми объятиями.

— Синьора Мария, — воскликнул он со странной гримасой и с глазами, полными слез. — Чеккина! — позвал он. — Иди-ка посмотри! Вернулась синьора Мария. И вернулась со своей девочкой!

— И такая же красавица, синьора Мария, — вмешалась Чеккина тоже со слезами в своих косых глазах, но с любопытством разглядывая девочку. — Как я рада! Как я рада!

— Вы все такие же добрые, — сказала в ответ Мария, — и ничуть не изменились. А я вот немного сдала. — Она и в самом деле отличалась от той изящной цветущей девушки, которая покинула этот дом пять лет назад. Она похудела, осунулась, но ее необычно бледное лицо, оттененное черными волосами, выбивающимися из-под грубой шерстяной шали, стало еще благороднее. Пальто было заштопано в нескольких местах, а на красивые ноги натянуты грубые темные чулки.

— А это ваша девочка? — спросил Амброджино, беря на руки Анну.

— Сколько лет, синьора Мария, — добавил он, с восхищением глядя на девочку. — И какую хорошенькую синьорину вы нам привезли.

— И в самом деле, хорошенькая синьорина, — как эхо, откликнулась Чеккина, протянув руку, чтобы погладить ее.

— Проходите, синьора Мария, — пригласил Амброджино, распахивая дверь. Он был все тот же, только чуточку менее болтлив и, может быть, чуть более печален. — Заходите, располагайтесь.

— О, Господи, а ведь синьор Чезаре еще не знает, что вы приехали! — всплеснула руками Чеккина. — Амброджино, иди позови его.

— Нет, — остановила Мария, — погоди минутку. Мне надо снять пальто и привести в порядок девочку.

— Вы прекрасны и так, — сказал Чезаре. Он появился в дверях прихожей. — Анна и Мария, — позвал он тихо. Он был такой же высокий и стройный, хотя, может быть, стал еще солидней и важней с тех пор, как она видела его в последний раз. В его лице, непроницаемом для других, Мария заметила волнение, от которого блестели его голубые глаза. И шрам на щеке казался заметней. Серебра в волосах стало чуть больше. Пиджак строгого элегантного костюма был расстегнут, и виднелась золотая цепочка, пересекавшая жилет.

Мария и Анна стояли неподвижно. Амброджино и Чеккина отошли в сторону и взволнованно наблюдали эту сцену, Чеккина вытирала глаза платком. Медленным привычным жестом Чезаре Больдрани вытащил из жилетного кармашка серебряные часы с эмалевым циферблатом и наклонился, показывая их девочке.

— Тебе нравится? — спросил он.

Анна внимательно посмотрела на крышку часов с фигурой какой-то странной женщины в тунике, с развевающимися волосами и завязанными глазами.

— Да, мне нравится. Это мама? — спросила она в свою очередь.

— Нет, — ответил он. — Это не мама. Но на нее похожа. Это богиня Фортуна. — Он нажал на кнопку, крышка открылась, и зазвучала чудесная мелодия.

Часы и музыка понравились девочке.

— Мама, ты слышишь? — сказала она, поднимая взволнованное личико к матери. И тут же обратилась к Чезаре: — А ты мне их подаришь?

Мужчина выпрямился и улыбнулся ей.

— Когда-нибудь, — ответил он, стараясь сохранить естественный тон голоса, — когда-нибудь эти часы будут твоими. — Он взглянул на зеленые глаза Анны, на светло-карие Марии, подумал о своих голубых и решил, что дочь должна была смешать эти два разных цвета, чтобы получить свой удивительный изумрудно-зеленый. Чезаре поцеловал Анну и Марию. — Добро пожаловать в ваш дом, — сказал он.

Мария была в замешательстве. Все, что она услышала утром от матери, не на шутку встревожило ее.

— С Анной случилась неприятность, — сказала она и коротко поведала о происшествии.

— Это Музетто принес неприятность, — важно уточнила девочка.

Чезаре выслушал и успокоил ее.

— Мало бед, которые нельзя поправить, — сказал он. Взгляни он раньше на эту девчушку, почувствуй ее легкое дыхание, услышь ее нежный детский голосок, он бы давно убедился, что Анна его дочь, и не было бы нужды в доказательствах. Он порывисто наклонился, взял девочку на руки и прижал к себе. Почувствовав себя в сильных руках этого мужчины, о котором она долго мечтала, но которого представляла совсем другим, не таким строгим, не таким старым и солидным, Анна неожиданно испугалась и разразилась слезами. Она вырвалась из его объятий и кинулась к материнским юбкам, инстинктивно спрятавшись в них.

— Мне очень жаль, — сказал Чезаре, смешавшись.

— Ничего, — Мария улыбнулась ему. — Ты должен дать ей время. И дать ей много любви. В другом она не нуждается.

— У нас будет время для этого, — уверил ее Чезаре. — А теперь поедем к профессору Гандини. Он ждет вас.

Чезаре открыл дверь профессорского кабинета и пропустил Марию и Анну вперед. Это было просторное помещение с тяжелой темной мебелью и чучелами животных. Среди них и собака, которая показалась Анне огромной: у нее была длинная густая шерсть, застывшие глаза и слегка раскрытая пасть с острыми зубами. На этажерке стоял филин и пристально глядел на нее, а сокол с раскинутыми крыльями и острыми когтями, казалось, готов был напасть из темного угла комнаты.

Мария почувствовала, что рука девочки сжалась, а сердце колотится как бешеное.

— Не бойся, — сказала она. — Это все не настоящие звери. Они не опасны.

— Как куклы?

— Как куклы — видишь, ты сразу все поняла.

Мария хорошо знала профессора Энрико Гандини, человека глубокой учености и необыкновенной доброты, который наблюдал за ней во время беременности и был личным врачом Чезаре. Его антифашистские убеждения стоили ему кафедры, но он не захотел, чтобы Чезаре Больдрани вмешался и помог ему.

Врач приветливо встретил их, внимательно выслушал рассказ Марии и Чезаре, потом попросил раздеть девочку и осмотрел ее. Профессор казался Анне глубоким стариком, он к тому же никогда не улыбался, но с этим старым серьезным человеком она чувствовала себя удивительно спокойно. Его большие руки, теплые и заботливые, внушали ей чувство безопасности.

— Ну что? — спросила Мария, которая хотела тут же все точно узнать.

— Пока не знаю, — ответил врач. — Нужно подождать. Мы не можем сейчас сказать, заразилась девочка или нет. Если дело обстояло так, как вы мне рассказали, то скорее всего контакта не было. Мне кажется, Анна — девочка здоровая. Сердце, легкие живот — все в порядке. Я бы только сказал, что ей нужно питание, более богатое белком. Она очень бледненькая. Впрочем, эти миланские зимы да война к тому же — усиленное питание не помешало бы сейчас ни одному ребенку.