Книга Загадка Катилины - Стивен Сейлор

Пока мы пересекали поток, я совсем забыл о дожде и холоде, но сейчас в полной мере осознал их присутствие. Нам еще оставалось преодолеть крутой подъем, но пути назад не было: заново пересекать реку я бы не решился.

И вот мы вышли к склону, ведущему ко входу в шахту. Дождь перешел в изморось, а наши шаги сопровождались скрежещущим звуком — под ногами была галька. Когда мы подошли ко входу, я шепотом приказал Метону молчать и не шуметь.

Но слишком поздно.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Незабываемое впечатление — когда из темноты вырастает копье и острием своим касается твоей переносицы. Невозможно даже проследить приближение такой вещи, как копье, — угол зрения не позволяет, видно только мерцание наконечника, освещенного звездами, прорвавшимися сквозь тучи. Но можно сразу же рухнуть на колени, что я и сделал. И тогда я увидел, что это и в самом деле копье — различил и наконечник, и длинное древко. Оно со свистом пролетело над моей головой и глухо куда-то ударилось. Что-то стукнуло меня по спине, я не понял что. Сзади крикнул Метон. Замершее было сердце забилось снова. Мне показалось, что его поразили, потом я обернулся и понял, что он испугался за меня. Мы одновременно упали на колени и поползли к кустарнику, щедро осыпавшему нас дождевыми каплями.

Я попытался изменить направление и повернулся, но понял, что зацепился за ветки. Оказалось, что копье пронзило насквозь сверток с одеялами и качалось над моей головой.

Все равно как если бы я был ранен — передвигаться я не мог. За мной беспокойно ерзал Метон, пытаясь вытянуть копье, думая до сих пор, что меня ранили.

— Друзья! — позвал я, в надежде, что слово опередит следующее копье.

Последовала тишина, затем сверкнула молния и осветила все вокруг. Во время вспышки я разглядел копьеносца, прижавшегося к большому-плоскому камню возле входа в пещеру, он готовился ко второму броску. За ним, возле самого входа, стоял Катилина. Он поднял руку.

— Стой! — прокричал он.

Молния погасла, и на мир снова опустилась тьма. Я моргнул. Мне показалось, что приказание было произнесено слишком поздно. Копье уже летит. Катилина, при всей своей проницательности и уме, не может остановить его на лету.

Последовал жуткий, раскатистый удар грома, такой сильный, что я даже не мог сообразить, ударило ли меня копье или нет. Я съежился и поднял руки над головой. Через мгновение моего плеча коснулась рука. Я взглянул вверх. Далекая молния осветила скудным светом улыбающееся лицо Катилины.

— Гордиан! Ты выглядишь испуганным, — сказал он спокойно. — Давай пройдем внутрь, передохнем от дождя.

По другую сторону стены, построенной, чтобы перегородить дорогу в пещеру козам и детям, стояла тьма. Разожгли небольшой костер, но большая часть света поглощалась ревнивой темнотой. Это было царство теней, и свет казался чужеземцем.

Катилина склонился над костром и погрел руки.

— К счастью, нам удалось найти кое-какие щепки и поленья. Во время побега, конечно же, мы не могли захватить материал для костра. Дыма можно не бояться — строитель шахты поступил достаточно мудро, прокопав узкие туннели для вентиляции. Красс — дурак, упустил такую собственность. Я сказал, что шахта стоит того, чтобы ее осмотрели. Но он ответил мне, что ему однажды уже пришлось иметь дело с родом Клавдиев и он не хочет повторять опыт. — Он посмотрел на языки пламени. — Ну, что еще сказать про Красса? Он бросил меня.

— Посмотри, Луций, — сказал Тонгилий, — они принесли хлеба.

— И яблок — мы можем порезать их, погреть на огне и поесть горячего! И одеяла. Те, что внутри, не отсырели.

Из темноты появились остальные люди. Некоторых я видел и раньше, они ночевали у меня на конюшне. Другие были незнакомы мне. Кое-кто дремал, остальные сидели и смотрели на огонь. Они выглядели старше, чем Метон, но моложе меня с Катилиной. Все они были тяжело вооружены и по очереди сторожили вход в пещеру.

— Не думаю, что тебя обнаружат, по крайней мере, этой ночью, — сказал я. — В такую ночь пастухи сидят у себя в хижине, а преследователи поехали дальше. Они перевернули весь мой дом в поисках тебя. А потом поехали на север.

— Но они могли и следить за тобой, — сказал Катилина без всякого подозрения, высказывая прагматическое соображение. — Не для того я проделал весь путь, чтобы меня убили в этой норе охранники Цицерона. Пока мы здесь, нужно сохранять бдительность.

Тонгилий протянул ему печеное яблоко. Катилина улыбнулся.

— Еда! Одеяла! Может, ты и ванну с собой принес?

— Забыл, поверишь ли!

— Ах, клянусь Геркулесом, это плохо! Как было бы славно посидеть с тобой в горячей воде, вплоть до самого рассвета!

Метон просиял.

— Мы можем вернуться домой…

Я нахмурился. Катилина заметил это и покачал головой.

— Это и глупо, и бесполезно, Метон. Слишком опасно для твоей семьи. И для меня тоже. Нет, пока все не успокоится, я не могу приехать к вам. Интересно, почему они решили искать меня там? Как ты считаешь, Марк Целий предал меня?

Он посмотрел на меня, потом на Метона с его виноватым лицом. Тень сомнения отразилась в его глазах.

— Значит, Целий. Так и есть. Но вы ведь не предали меня, догадались, что я здесь, и не сообщили преследователям, не так ли?

Он пристально смотрел мне прямо в глаза.

— Нет, Катилина, мы никому не сказали.

Он вздохнул и принялся изучать язычки пламени.

— Простите. Последние дни несколько потрясли меня. Люди, которых я считал своими друзьями, отвернулись от меня. Те, кого бы я никогда не обвинил в страхе, открыто пожелали мне смерти. Цицерон! Чтобы его глаза сгнили!

— Да пусть распухнет его язык! — отозвался Тонгилий с неожиданной для него яростью. Он подобрал одно из яблок и с ненавистью швырнул его в стену.

— Его язык и так уже давно сгнил! — подхватил Катилина. — Все мы слыхали, что за помои вытекали из его рта сегодня.

— Тогда пусть его черви съедят! — крикнул Тонгилий, сжав кулаки и принимаясь расхаживать. Для его гнева не хватало места, тогда он подошел к стене и пнул ее ногой, а потом перепрыгнул через нее.

— Дождь охладит его немного, — сказал Катилина, не отрывая глаз от огня.

— Несколько дней тому назад ко мне приезжал мой сын Экон, — сказал я. — Он рассказал мне, что ты находишься под добровольным арестом, обвиненный в преступлении против закона Плавта. Как тебе удалось бежать? Что случилось?

Катилина наконец оторвал взгляд от костра. Из-за прихотливого пламени его лицо казалось одновременно и угрюмым, и забавным.

— Мир треснул по швам и постепенно распускается.

— Еще одна загадка?

— Нет, Гордиан. Ради тебя я сдержусь и буду говорить напрямик. Твой сын Экон сказал, что я под домашним арестом. А что еще он сказал?