Книга Леннар. Чужой монастырь - Антон Краснов

— Я-то сыграю,— последовал ответ. Значит, Лен­нар все-таки слышал эти полубредовые рассуждения Элькана.— Я так понял, нас раскидает по всей Земле?

— Да,— сказал Элькан и окинул взглядом весь зал, в котором было около четырех десятков Обращенных, большей частью раненых, истекающих кровью, вы­бившихся из сил.— Да, именно так. Я задействовал все мыслимые энергоресурсы, чтобы перебросить каждо­го, кто находится в этом зале. Это очень опасно. Есть ли смысл, ведь они отказывались... Да нет, опас­но — это ничего не сказать! Я подожду еще немного... Три, два... Если переброска удастся, ТАМ мы начнем с нуля, Леннар. Хотя, может, погрешность слишком ве­лика, и мы погибнем, и больше не приведется свидеть­ся нам с тобой — последним с Леобеи... Два, раз... Я за­пускаю!..

Гигантская световая игла вспорола пространство под сводами зала и, разрастаясь, стала опускаться на го­ловы людей. Элькан широко шагнул и обнял Леннара.

В этот момент сразу несколько гареггинов и сам многоустый и пресветлый Акил ворвались в зал и за­мерли, заворожено глядя на то, как раздваивается, растраивается, пускает десятки «побегов» огромная игла в самом центре зала. Акил машинально сделал не­сколько шагов, прикрываясь, как щитом, массивной гравиплатформой.

И тут сработал механизм переброски.

Наверное, силы, подключенные к эксперименту Эльканом, в самом деле были очень велики, потому что полыхнуло так, что зарево это увидели даже пило­ты трех модулей, находящихся уже в нескольких кило­метрах от места этих событий. Взрывом разнесло и корпус медицинского центра, и модуль, в котором на­ходились бойцы резерва во главе с Ноэлем, и плотину, которая перекрывала отвоеванное у болот пространст­во. Хлынувшие в гигантский пролом волны поглотили и остатки древних строений, и обломки модуля, и тру­пы гареггинов вперемешку с Обращенными. Когда три аппарата подоспели к месту взрыва, болота уже затяну­ли рваную рану побережья и скрыли в своих толщах арену недавнего сражения.

Гамов, Лейна, Абу-Керим и капитан Епанчин уже закончили расправу с Эльмаутом и были на подлете, когда полыхнуло. Эта вспышка все расставила по сво­им местам. Она уничтожила все сомнения. Теперь оставалось рассчитывать лишь на самих себя.

Капитану Епанчину и его экипажу оставалось толь­ко одно: забыть обо всем и прорываться к шлюзу и да­лее — в мировое пространство. Так, как еще недавно предлагал Абу-Керим. Собственно, теперь в этом не было ничего крамольного. .

И — ничего невозможного.

Эпилог Откровение для выживших

1

Земля, два с лишним месяца спустя

—Вот так,— сказал Гамов, опускаясь на траву и глядя с высокого обрыва на реку с плывущими над ней облаками.

Буксир толкал против течения баржу с щебнем, кружили птицы, струился аромат нагретой солнцем земли и запах молодых весенних трав, и все было та­ким ярким и родным, что Косте казалось, что это толь­ко снится, что сейчас этот приветливый и мягкий сон накроет тяжелая лапа реальности. Сожмет, изуродует, пропустит между пальцев. Рядом стояла дрожащая Лейна, она закусила до крови губу и молча впивалась взглядом в высоченное, голубое небо, которого нет и не было никогда на ее сгинувшей родине.

Капитан Епанчин появился в проеме люка и сел, свесив ноги и словно не решаясь выпрыгнуть на землю из полетного модуля.

— Вот так,— повторил Гамов и счастливо засмеял­ся, повернувшись к Епанчину,— ну что, Валера, до­брались? И не верится даже.

— Сейчас поверишь,— пробормотал тот,— нале­тят... тут километров триста от Москвы, не больше... «На вертушке» генералы и разного рода курато­ры — это как пить дать... Пить, кстати, хочет­ся — жуть... Пойду спущусь к реке.

— Я с тобой,— сказал Гамов.— Не эту же консерв­ную банку сторожить,— кивнул он на корабль.— Лен­ка, пошли к настоящей реке. Ты ж никогда и не видела. У вас так, имитация, ручейки в узеньких берегах, чтоб гражданам Строителям напоминало утраченную роди­ну...

Лейна, которую назвали вполне земным, более того, русским именем Ленка, опустила запрокинутое к небу лицо. Ее глаза были полны слез. Гамов смутился и, пробормотав что-то, начал спускаться вниз по об­рыву. В конце концов сорвался и, пролетев метра три, шмякнулся о песчаный берег. Лейна тихо засмеялась и, вытерев слезы ребром ладони, стала спускаться вниз к реке, вслед за Костей Гамовым, тщательно нащупы­вая ногой каждую выемку и проверяя ее на прочность. Наконец все трое оказались у воды.

— Сейчас прибегут любопытствующие товарищи и еще какой-нибудь милицейский уазик с пэпээсниками из ближайшего городишки,— предположил Кон­стантин, горстью зачерпывая воду, вообще-то не очень пригодную для питья.— Будут задерживать пришель­цев.

— Кишка тонка,— сказал капитан Епанчин, раз­глаживая на груди серебристые одежды Обращенно­го.— Не думаю, что какой-нибудь сержант полезет с табельным «макаром» на нашего красавца. Нет! Никто не сунется... Вот увидишь, первым сюда пожалуют то­лько люди из ФСБ и кто-нибудь из Администрации Президента. Я же еще при вхождении в атмосферу су­мел связаться с Москвой, если ты помнишь, Костя.

Епанчин был совершенно прав. Примерно через полтора часа пришла «вертушка», на борту которой помимо прочих находился российский куратор проек­та «Дальний берег» генерал Ковригин. Сейчас у него был вполне выдержанный и спокойный вид, но кто знает, что, впервые выслушав потрясающую новость, он прыгал как мальчишка и тотчас же принялся зво­нить президенту. Разговор начал воплем: «Дима! Тут такое... Доложили, что совершил посадку...» — и так далее.

Сейчас Ковригин сдержанно поприветствовал спасшихся космонавтов, бросил пристальный взгляд на Лейну, чье фото по понятным причинам не фигури­ровало в папке с личными делами всех членов экипа­жа, в папке, содержимое которой въедливый Алек­сандр Александрович знал назубок...

— Думаю, нам лучше будет добраться до Моск­вы,— сказал Ковригин,— а там уж, помолясь, восста­новить силы и поговорить. Обсудить...

— Помолясь...— усмехнулся Костя Гамов.— Мы в последние месяцы только этим и занимаемся... Полго­да мы на Земле не были, да? А словно целую жизнь прожил. Совсем другую — непохожую... Вот и Абу-Ке­рим говорил... на подлете к Юпитеру...

— Абу-Керим? — переспросил генерал Ковригин, а люди в одинаковых серых костюмах, стоявшие за его спиной, быстро переглянулись.— Он что, с вами?

— Да. Вылетал с нами,— глядя в лицо генералу, от­ветил Гамов.— А теперь его нет.

— А где?.. Он, конечно, участник полета, в некото­ром роде стал легендой... Но это ничего не меняет: он должен понести наказание.

— Не получится... Он не долетел. Понимаете, това­рищ генерал, на подлете к Юпитеру очень хотелось есть, а то, что припасли люди Акила, закончилось... Хорошо, хоть воду залили в резервуары.

Генерал все понял. Об Абу-Кериме больше не было проронено ни слова. Конечно, Гамов мог рассказать ему, как все было на самом деле. Он мог и передать ему тот душераздирающий разговор, что произошел в мо­дуле на подлете к Юпитеру, когда большая часть доро­ги до Земли была уже выбрана, преодолена, но оста­вался последний, самый страшный и самый безнадеж­ный отрезок пути... Тогда в модуле царила мертвая ти­шина. Только тихо пели приборы. Только слышался гул вспомогательного двигателя, осуществлявшего корректировку курса (в то время как основные отвеча­ли за разгон и торможение)...