Книга Размах крыльев ангела - Лидия Ульянова

Думай, Маша, думай! О! Из старого в квартире остались после ремонта зеркало в прихожей и круглый столик, нужно их внимательно осмотреть, там должен быть тайник. Только там, больше негде.

Маша поднялась с дивана, чтобы прямо сейчас пойти и осмотреть, но голова закружилась, и Машу резко повело в сторону. Выпитая водка зловредно бултыхалась прямо в центре головы, лишала взгляд резкости, заставляла кружиться хороводом окружающие предметы. Мария безвольно опустилась обратно на мягкие подушки дивана.

– Вадим, – страдальческим голосом позвала она, – Вадим! В прихожей висит зеркало, оно очень старое, и еще столик круглый, он тоже старый. Давай их посмотрим, может быть, там что-нибудь спрятано? Только пойдем вместе, я одна не могу.

Вадим, сидя на корточках и прислонившись спиной к батарее, прихлебывал чай, обхватив двумя руками кружку. Маша видела его нечетко, будто в тумане. Вот он сидит, пьет чай, и эта картина что-то ей напоминает, что-то неуловимо знакомое. Точно, она это уже где-то и когда-то видела. Разумеется, видела, он на этом месте почти каждый день сидит с кружкой, еще и курит под форточкой. Но Маша точно знала, что к ее кухне призрачное воспоминание не имеет никакого отношения.

Вот в детстве были такие картинки: вроде бы нарисовано одно, а на самом деле совсем другое. Эти картинки печатали в детском журнале, который покупал для нее папа, они были призваны тренировать у ребенка внимание. На картинках, если внимательно присмотреться, молоденькая девушка соседствовала со старой дамой, ветки деревьев превращались в кошку. Такую, кстати, картинку Маша видела и недавно: урологическая клиника рекламировала себя, спрятав за тремя обнаженными девами профиль носатого старца.

И внезапно все сложилось, встало на свои места. Как на картинке: присмотрелась повнимательней, и за контурами одного человека ясно различила фигуру другого. С одного захода, легко и просто все сложилось. И очень страшно. Настолько страшно, что внутри все подобралось в комок и повисло на тоненькой ниточке. Дерни за ниточку – оглушительный взрыв. И Маша дернула:

– Вадик, а ты ведь прошлым летом освободился? – Она не столько задала вопрос, сколько сама себе ответила.

Вадим, казалось, не удивился вопросу, с удовольствием прихлебнул из кружки маленький глоток.

– Маш, ну скажи мне, и че ты вдруг такая умная? – со спокойной улыбкой спросил он. – Я думал, что до тебя доходит как до жирафа.

Он поставил кружку на пол рядом с собой, потянулся с хрустом в суставах.

– Колись, как догадалась?

Догадка оказалась верной.

– Все очень-очень просто, – ответила Маша. Странно, но страха не было и в помине.

– Так уж и просто?

– Элементарно. – Не рассказывать же ему про картинки из детского журнала. – Проще пареной репы.

– Ну что ж, – вздохнул он, – и давно догадалась?

В Лошках зимними вечерами, когда не сезон и абсолютно нечего делать, когда выла за окном вьюга и метель мела так, что не выйти без особой нужды на улицу, Маша со Степанычем иногда играли в карты, в дурака. Степаныч мухлевал ужасно, а если и не мухлевал, то при одних шестерках сидел с таким видом, словно у него все тузы. Маша на него за это всегда обижалась, а тот говорил, что это просто блеф, и нечего обижаться. Блефовать, утверждал Степаныч, обязательно нужно уметь. А Маша не умела. Что ж, будем учиться.

– Когда Мишка приходил, – глядя ему прямо в глаза, не дрогнув, ответила Маша. Пускай думает, что она и Мишке рассказала.

Так она казалась сама себе в большей безопасности. Что за нелепость – всегда правду говорить!

Мишка… Как она вообще могла его в чем-то подозревать! Это же Мишка! «М+М=Д». Почему она сразу, с первой встречи решила, что Михаилу что-то от нее нужно? Да просто так, с первой встречи решила, а потом уже по привычке думала. И в своем выдающемся списке записала его под номером один. Да и сам это список был идиотским, что и говорить, собрала знакомых, ни в чем не повинных людей и принялась их скопом подозревать. Всех подозревала совершенно напрасно. Лучше бы вместо этого внимательно по сторонам смотрела, эта картинка перед ее лицом каждый божий день маячила в последнее время. Почему, ну почему она раньше не разглядела? Наверно, потому что водку не пила.

Маша вспомнила, как они с Александрой в первый раз поехали в Нозорово. Они сидели в сквере на лавочке, а невдалеке стайкой, кружком сидели на корточках уголовники, вольнопоселенцы, пили пиво, передавая по кругу бутылку. Они сидели на корточках так же ровно, устойчиво, как любил сидеть Вадим, так же держали бутылку, обхватив двумя руками. Вот сколько уж лет прошло, как Степаныч освободился, а он до сих пор ровненько на корточках сидеть умеет. Маша заваливается назад, и ноги затекают, а Степаныч умеет, говорит, удобно. Степаныч ей один раз рассказывал про зону, только один раз. Говорил, что самое страшное в их краях – это постоянное чувство холода, оттого так ценится любое тепло, каждая его частичка. Поэтому и кружку держат двумя руками, чтобы согреть пальцы, поэтому рублевым считается место у батареи, к которой можно прижаться спиной. И еще рассказывал про то, как готовят чифир, чиф: в железную кружку с кипятком кладут заварку, накрывают и дают настояться, а потом еще два или три раза подогревают на огне, не давая закипеть. Заварки кладут аккурат спичечный коробок, даже денежным эквивалентом там служит коробок сухих чайных листьев. Настоявшиеся чаинки оседают на дно, а получившийся прекрепкий напиток пьют. Пить его нужно по правилам, по два маленьких глотка, передавая по кругу кружку. Степаныч сам-то чифир не пил, Маша никогда не видела, но рассказывал, что это как своего рода наркотик – сильно бодрит и вызывает привыкание, многие и после освобождения его варят.

– Как Саша? Как поживает? – ровным голосом поинтересовалась Мария.

– Да поживает, меня ждет. – Вадим не стал вдаваться в детали. И как она все же догадалась? Или кто подсказал? Зачем, без этого все было бы легче, для нее по крайней мере.

Ведь это именно Александра приложила все усилия для того, чтобы Маша обратила на Вадима внимание. Обещала найти жениха и нашла. Всех прочих раскритиковала, а этого на блюдечке поднесла с голубой каемочкой. И Маша тогда вместе с ними радовалась совпадению их фамилий, даже отправилась отмечать сей любопытный факт в кафе.

Ну и дуреха же Маша, ну что за дуреха! Майор внутренней службы, заместитель начальника по оперативной работе… Вадим последние пять лет за решеткой провел, жизнь на зоне вдоль и поперек изучил, и на товарищей по несчастью насмотрелся, и на людей, их охраняющих. Кем ему еще было представляться – не академиком же, в самом деле. Нет, все правильно, молодцы они.

– Это она все придумала, да?

– Она, – не спорил Вадим, к чему теперь спорить, – жена у меня сообразительная, на лету схватывает.

Он вздохнул, поморщился. Выходило все так, как ему совершенно не хотелось. Машка ему нравилась, очень нравилась. Бесхитростностью своей, своей доверчивостью, наивным своим восприятием окружающего мира. Эх, сложись все по-другому, мог бы рядом с такой бабой до конца века прожить припеваючи. Но это уже совсем другая история, из области сказок… А теперь придется с ней что-то решать, раз уж обо всем догадалась. Приговор себе девочка подписала собственным умишком, и ничего другого не придумаешь. Не хотелось Вадиму грех на душу брать, видит Бог.