Книга Хрупкая душа - Джоди Пиколт

Я не ответила. Я просто стояла как вкопанная и не сводила с него глаз.

— Не помню, говорил ли я тебе, — продолжал Роб, — но кухня теперь стала гораздо ярче. Из тебя получился бы прекрасный дизайнер интерьеров. Пойми меня правильно, я по-прежнему считаю, что ты должна работать гинекологом, но всё же…

В голове у меня запульсировала кровь.

— Слушай, я не хочу показаться неблагодарной и все такое, но что ты тут делаешь?

— Поджариваю тебе бублик в тостере…

— Ты знаешь, о чем я говорю.

Румяные половинки выскочили из тостера, но Роб не обратил на них внимания.

— Мы же не просто так говорим «в радости и в печали». Я вел себя как последний мудак. Прости меня, Пайпер. Ты не виновата, что на тебя подали в суд. Тебе это навязали. Должен признаться, я начал задумываться о вещах, о которых надеялся больше не думать. Но как бы там ни было, ты все делала правильно. Ты обеспечила Шарлотте и Шону такой же уход, какой обеспечила бы любым другим пациентам. Если не лучше.

У меня перехватило горло от сдавленных рыданий.

— Твой брат… — всхлипнула я.

— Я не знаю, что изменилось бы в моей жизни, если бы он вообще не родился на свет, — тихо признался Роб. — Но одно я знаю точно: я любил его, пока он был жив. — Он поднял глаза. — Я не могу забрать назад все то, что наговорил тебе. Не могу заставить тебя забыть мое поведение. И все-таки я надеюсь, что ты не будешь возражать, ссли я пойду б суд вместе с тобой.

Я не знала, как ему удалось выкроить время и как много его он выкроил. Но я посмотрела Робу через плечо и увидела новые шкафчики, которые повесила собственными руками, голубую лампу, теплую, медвяного оттенка краску на стенах. И впервые за долгое время я не хотела ничего менять. Я видела настоящий дом.

— При одном условии, — потребовала я.

Роб кивнул:

— Справедливо.

— Бублик из непросеянной муки достанется мне. — Ия шагнула в его объятия.

Марин

За час до назначенного времени я еще не знала, соизволит ли моя клиентка явиться. Я все выходные пыталась ей дозвониться, но не смогла — ни на домашний, ни на мобильный. Остановив машину у здания суда и увидев ступеньки, оккупированные съемочными группами, я позвонила ей еще раз.

«Здравствуйте, это дом семьи О’Киф», — пропел автоответчик.

Если Шон не отозвал заявление, это уже не вполне правда. С другой стороны, я достаточно долго общалась с Шарлоттой, чтобы понять: слова у нее зачастую расходятся с истиной. И если честно, мне было на это наплевать. Главное, чтобы она не запуталась в речи, когда я вызову ее для дачи показаний.

Я сразу поняла, что Шарлотта подъехала к зданию. Поняла по топоту десятков ног — это работники прессы хлынули внутрь вслед за ней. Я сразу же подхватила ее под руку и, пробормотав: «Без комментариев!» — потащила по коридору, пока мы не смогли наконец уединиться в каком-то зале, запиравшемся на ключ.

— Боже мой, — пробормотала она, — сколько же их тут!

— В Нью-Гэмпшире мало что происходит, — пояснила я. — Я бы с радостью дождалась вас на парковке и проводила через черный ход, но для этого вам следовало перезвонить мне на выходных и договориться о встрече. Я же оставила вам тысячу сообщений!

Шарлотта рассеянно смотрела в окно на белые фургоны со спутниковыми тарелками на крышах.

— Я не знала, что вы звонили. Меня не было дома. Уиллоу сломала бедро. Мы провели все выходные в больнице, ей ставили стержень.

Щеки у меня загорелись от стыда. Шарлотта не наплевала на мои звонки — она сама тушила пожар.

— С ней всё в порядке?

— Она сломала бедро, когда убегала от нас. Шон сказал ей, что мы разводимся.

— Я еще не встречала детей, которые с радостью восприняли бы такие новости. — Я выдержала паузу. — Я знаю, что у вас голова сейчас занята другим, но мне бы хотелось хоть пару минут побеседовать с вами о предстоящем слу…

— Марин, — перебила меня Шарлотта. — Я не смогу.

— Что-что?

— Я не смогу это сделать. Не смогу довести это дело до конца.

— Если это из-за журналистов…

— Это из-за моей дочери. Из-за моего мужа. Марин, мне плевать на всех остальных. Но их мнение для меня важно.

Я попыталась подсчитать в уме, сколько часов потратила на подготовку, скольких экспертов опросила и сколько ходатайств подала. Вся эта суматоха каким-то образом смешалась у меня в голове с бесплодными поисками матери, которая наконец откликнулась и попросила Мэйси прислать мое письмо.

— Вам не кажется, что стоило известить меня чуть раньше?

Шарлотта повернулась ко мне лицом.

— Моя дочь считает, что она — нежеланный ребенок, потому что ломает кости слишком часто.

— А вы чего ожидали?

— Я, — тихо ответила Шарлотта, — ожидала, что она поверит мне.

— Тогда убедите ее. Скажите под присягой, что любите ее.

— Но это же будет противоречить утверждению, что я прервала бы беременность.

— По-моему, это не взаимоисключающие утверждения, — сказала я. — Вы же не хотите врать на свидетельской трибуне. Я сама не хочу, чтобы вы врали. Но главное, я не хочу, чтобы вы выносили себе вердикт раньше, чем присяжные.

— Но это ведь неизбежно. Даже вы меня осуждаете. Вы даже признались, что, если бы ваша мать была похожа на меня, вы вообще не жили бы на свете.

— Моя мать и была похожа на вас. У нее не оставалось выбора. — Я села за стол напротив Шарлотты. — Аборты легализовали всего через пару недель после моего рождения. Не знаю, какое решение она приняла бы, если бы меня зачали на девять месяцев позже. Не знаю, лучше бы она жила или хуже, но уж точно по-другому.

— По-другому… — повторила за мной Шарлотта.

— Полтора года назад вы сказали мне, что хотите обеспечить Уиллоу жизнь, которой она заслуживает. Разве вы этого не заслужили?

Я не дышала, пока Шарлотта не подняла голову.

— Когда начало? — спросила она.

Присяжные, казавшиеся такими разношерстными в пятницу, в понедельник утром слились воедино. Судья Геллар за выходные успел выкрасить себе волосы в цвет воронова крыла, отчего стал похож на двойника Элвиса Пресли. Не лучший образ для судьи, которого вам предстоит впечатлить. Когда он начал давать указания четырем фотографам, которых допустили в зал, у меня возникло ощущение, что он вот-вот запоет.

В зале яблоку было негде упасть: журналисты, активисты по защите прав инвалидов, зеваки. Шарлотта дрожала всем телом.

— Мисс Гейтс, — объявил судья Геллар, — можете начинать.

Легонько сжав руку Шарлотты, я встала лицом к присяжным.