Книга Японо-китайская война 1894-1895 гг. Неуслышанная война - Михаил Александрович Кутузов

22 февраля Ли Хунчжан прибыл в Пекин и получил аудиенцию у императора Дэ Цзуна. От него желали услышать его точку зрения относительно предстоящих переговоров. Ли Хунчжан откровенно заявил, что денег на выплату 400 000 000 золотых иен в казне нет, поэтому отторжения территорий избежать не удастся. Нужно думать о том, какая территориальная жертва более приемлема. Это заявление вызвало яростные возражения главного врага Ли Хунчжана при дворе, Вэн Тунхэ, в ведении которого находилось министерство финансов. Он в самых резких выражениях заявил, что министерство сумеет найти деньги на выплату даже самого большого долга, но отторжения территорий нужно избежать, во что бы то ни стало. Но Ли Хунчжан теперь мог отыграться за все: никакие враги ему были не страшны, поскольку именно ему уже было поручено вести переговоры с Японией. Он вежливо предложил Вэн Тунхэ вместе с ним съездить в Японию, проветриться на морском ветерке и заодно отстоять свою сверхпатриотическую точку зрения. «Патриот» отказался, сославшись на отсутствие дипломатического опыта. Договорились о том, что отторжения территорий будут стремиться избежать всеми возможными способами, но в крайнем случае предложат Японии прибегнуть к посредничеству Англии и России в обсуждении этой темы. На том и порешили. Ли Хунчжан попросил императора разрешить ему взять с собой на переговоры своего приемного сына, Ли Цзенфана, который в свое время занимал пост китайского посланника в Токио и хорошо знал японский язык. Разрешение было дано.

На следующий день Ли Хунчжан встретился с посланниками США и Великобритании, а днем позже — с русским и германским посланниками. Однако все попытки привлечь их в качестве посредников или хотя бы сил поддержки закончились ничем. Все отказались от посредничества, указав на то обстоятельство, что Соединенные Штаты уже взяли на себя эту функцию. Это-то как раз Ли Хунчжана и не устраивало, поскольку прояпонская позиция США была общеизвестна.

На совещании у императора 25 февраля Ли Хунчжан настоял на своем праве подписать договор, если даже речь будет идти об отторжении территории. С этим были вынуждены согласиться и император, и принцы, а днем позже — и вдовствующая императрица.

Императорский указ от 3 марта гласил: «Ли Хунчжан предоставил на высочайшее имя доклад… В докладе говорится, что внимание японцев сосредоточено в особенности на вопросе о территориальных уступках. В современной крайне напряженной обстановке без согласия на обсуждение этого вопроса начать обсуждение этого вопроса начать переговоры невозможно. Ли Хунчжан считает, что он должен прилагать усилия, чтобы отстаивать каждый пункт в зависимости от его значения. Настоящая миссия Ли Хунчжана для переговоров с Японией касательно заключения договора есть вынужденная акция, предпринятая в силу нашего безвыходного положения. Императорскому двору известно, что обстоятельства очень серьезны и восстановление мира связано с громадными трудностями…». Иными словами, император всей стране давал понять: все, что сделает Ли Хунчжан — с моего ведома и согласия.

Полномочия Ли Хунчжана были определены императорским указом. Вот его полный текст.

«Ныне мы, движимые стремлением восстановить дружбу с Великой Японией, особо назначаем воспитателя наследника престола, старшего канцлера, наместника провинции Чжили и сановника по делам Севера, сановника 1-го класса Ли Хунчжана в качестве полномочного министра 1-го класса для ведения переговоров с полномочным министром Японии и выработки условий мирного договора, под которым он уполномочен поставить свою подпись. Надеемся, что наш министр, добровольно и искренне служа своей стране, приобретет заслуги своим внимательным и почтительным отношением к делу и, скрепив дружбу договором, оправдает оказанное ему нами доверие. Мы, лично ознакомившись с договором, утвердим договор, если найдем его удовлетворительным. Да будет так».

Эти полномочия, переданные японской стороне через американского посланника, вполне удовлетворили японскую сторону. 1 марта японский МИД известил, что местом переговоров назначен город Симоносеки префектуры Ямагути и что после предъявления китайской делегацией своих полномочий им будет предоставлено право пользоваться шифрованной связью.

По требованию японской стороны цзунлиямынь сообщил все подробности относительно китайской делегации. В состав делегации предполагалось включить 10 человек в качестве участников переговоров и советников, а также 50 человек для их обслуживания. В качестве юридического советника был приглашен все тот же Фостер.

5 марта Ли Хунчжан выехал из Дагу и 15 марта сел на пароход «Гуин», плававший под германским флагом. 19 марта китайская делегация прибыла в Симоносеки. Под гостиницу для китайской делегации был приспособлен бывший синтоистский храм Индзёндзи на улице Гайхин-мати. Именно там и поселилась китайская делегация.

Японскую сторону представляли те же Ито и Муцу. Первая встреча делегаций состоялась в три часа дня 20 марта 1895 года. Переговоры велись на английском языке, который хорошо понимали без переводчика оба руководителя делегаций.

Тотчас после проверки полномочий Ли Хунчжан предложил заключить перемирие и приказал китайскому переводчику Ло Фынлу зачитать на английском языке соответствующее заявление. Это заявление было для японцев неожиданным, и Ито заявил, что ответ даст на следующий день. Оставшееся время прошло в уверениях во взаимном уважении и почтении.

Второе заседание состоялось 21 марта в гостинице «Сюмпаро», в 2 часа дня. Ито дал ответ на предложение Ли Хунчжана о заключении перемирия. Япония была готова на перемирие, но при соблюдении определенных условий. А именно: японская армия оккупирует Дату, Тяньцзинь, Шанхайгуань и все расположенные в этих районах фортификационные сооружения, находящиеся в перечисленных пунктах китайские войска должны сдать японской армии все оружие и боеприпасы, железная дорога Тяньцзинь — Шанхайгуань будет контролироваться японскими военными властями. Эти условия были более чем суровы. После некоторой полемики Ли Хунчжан снял вопрос о заключении перемирия и перешел непосредственно к обсуждению вопроса об условиях мира. Вечером он сообщил телеграммой в цзунлиямынь, что японцы не намерены прекращать военные действия и следует ожидать их наступления в направлении Шанхайгуань — Дагу — Тяньцзинь. Цзунлиямынь, ознакомившись с этими требованиями, рекомендовал делегации отказаться от обсуждения перемирия и перейти непосредственно к обсуждению условий мирного договора.

Третье заседание состоялось в той же гостинице 24 марта в 3 часа дня. На этом заседании Ли Хунчжан сообщил об отказе обсуждать вопросы перемирия. Ито согласился начать переговоры о мирном договоре, но потребовал гарантий ратификации договора, упомянув о том, что Китай до сих пор не ратифицировал множество из заключенных им договоров. Ли Хунчжан заявил, что эти претензии не по адресу и попросил ознакомить китайскую делегацию с мирными предложениями японской стороны. Ито обещал представить их на следующий день.

Однако на следующий день Ли Хунчжан не смог принять участия в переговорах. 24 марта около половины пятого вечера на него было совершено покушение. Когда экипаж Ли Хунчжана приблизился к гостинице и остановился напротив мелочной лавки, располагавшейся в доме № 20 по улице Гайхин-мати, к нему приблизился молодой человек, одетый в дорогое японское платье, похожий на ненормального. Он выстрелил из револьвера в Ли Хунчжана. Пуля попала в лицо, второй раз ему выстрелить не дали: нападавшего скрутил находившийся рядом ефрейтор жандармерии Абэ Цунэдзиро. Японские жандармы и несколько прохожих подхватили Ли Хунчжана и перенесли его в гостиницу, где ему была оказана первая помощь его личным медиком Линь Ляньхуэем и французским врачом на китайской службе Эдмоном Тобасом. Рана внушала большие опасения: напомним, антибиотиков тогда еще не существовало, и даже не смертельная рана могла привести к сепсису. Именно от заражения крови несли самые большие невосполнимые потери в госпиталях того времени.