Книга Мoя нечестивая жизнь - Кейт Мэннинг

– Нет! – Она заткнула пальцами уши. – Даже не говори об этом. Это убийство невинной души.

– Ох. Ну, не совсем. Но если ты так считаешь, зачем приехала?

– Ты моя сестра. У меня больше никого нет.

Вся в слезах она прижалась ко мне. Меня охватило странное счастье. Я ее сестра. Она сама это сказала. Она выбрала меня. Она рядом со мной.

Я бы отдала ей все, что у меня есть. Все свои жемчуга. Все роскошные наряды. Путешествия. Но пока я ей предоставила голубую комнату. Драпировки и покрывало на кровати из голубой парчи и атласа, сама кровать черного дерева, отделанного позолотой. Датч отправилась в постель, и, судя по всему, надолго. Печенье, бром и горячее питье не утешат ее, слишком потерянной и одинокой она была. Я вытянула из нее всю историю, как вытягивала из каждой. Конечно же, мистер Пиккеринг, бородатый красавец, с ней порвал. Струсил. Мужлан под маской джентльмена. Сидит с женой в своем Ньюпорте и в ус не дует. Напортачил – и в кусты. Ее муж Элиот вернется из Берлина двадцать первого апреля, через семь недель, и что же обнаружит? Что его жена в интересном положении. Датч даже думать боится, что с ней случится после двадцать первого. Она уверена, что жизнь ее кончена. И Ван Дер Вейлы, и Эмброзы отвернутся от нее.

И кем же она тогда станет?

А станет она Датчесс Малдун. Я ее последняя надежда. У меня есть все, что ей нужно. Мои знания и умелые руки вернут ее к нам. Если она захочет. Возможности у меня есть. Средства, чтобы начать все заново, с ребенком или без ребенка, тоже есть. Какую бы дорогу она ни выбрала, Датч может жить в этой чудесной голубой комнате с резными медальонами на стенах, с синей птицей на потолке и огромным окном, выходящим на Пятую авеню, где парад великолепных экипажей ползет нескончаемым потоком, а широкие тротуары заполняют прекрасно одетые кандидаты в мужья.

– Не успеешь оглянуться, найдешь себе нового мистера. Останься у меня, и весь свет узнает тебя под именем Лиллиан Риардон или Датч Малдун, можешь выбрать себе что хочешь. В нашем городе ты впервые, родом из Бостона, которого никогда не покидала.

Сестра лежала молча и не сводила глаз со склянки «Лунного средства», стоявшей на прикроватном столике.

– Если ты собираешься их принимать, – сказала я, – не тяни. А то будет слишком поздно. И это наихудший вариант.

Она заткнула пальцами уши. Не позволила себя осмотреть. По моим прикидкам, недель семь, не меньше.

– У тебя не так много времени, чтобы на что-то решиться, – продолжала я. – Если станешь тянуть, в один прекрасный день окажется, что все решено за тебя.

– Это гадко. Даже говорить об этом не хочу.

– Проигнорировать? Закрыть глаза? Я знаю таких, кто прятал голову в песок. Наихудший путь.

Она закрыла рукой глаза.

– Расскажи мне про своего мистера Пиккеринга, – мягко попросила я.

– Его зовут Джералд. Судовладелец. Импорт-экспорт. Какое это имеет значение?

– Ты его любила?

Глаза ее наполнились слезами. Но Датч постаралась взять себя в руки.

– Он говорил, что я волшебный цветок, что я словно прекрасный сон. Это и был сон, Энн, это был… ты себе не представляешь.

Сон, по ее словам, начался не в роскошном коттедже, а в лифте отеля «Мраморный дом». Джералд Пиккеринг, с иголочки одетый денди, широко улыбнулся, а когда кабина остановилась, пригласил Датч на ужин.

Сестра рассказывала свою историю, а я слушала и смотрела на ее покрасневшие от слез глаза, на черные, рассыпавшиеся по плечам волосы. Какая она бледная, хрупкая, печальная. Самое ужасное в Пиккеринге было то, что он умел смешить Датч. Был внимателен. Слушал ее щебет, обольщал байками об удивительных путешествиях. Он видел людоедов в Конго и заклинателей змей в Дели, обедал с оттоманскими дервишами и страдал от зноя, холода, жажды.

– Он так удивительно рассказывал, – мечтательно протянула моя глупенькая сестра.

– Мужчины всегда опасны, все.

– Нет! Не рви мне сердце. Его вынудили жениться родные. Как и меня. Он не любит жену, как и я не люблю Элиота. Это была мамочкина идея с самого начала – выдать меня за Элиота.

– А мистер Пиккеринг? Он тоже был чьей-то идеей?

– Моей! – Сестра густо покраснела и заговорила сбивчиво: – Только моей! И мне совсем не стыдно. Джералд сказал… никогда не встречал такой образованной, такой начитанной девушки. Я даже перепугалась, услышав, какие мудрости эти…

– Эти?

– Эти… хорошенькие уста.

Датч отвернулась, плечи у нее затряслись.

– Успокойся, macushla, – нежно прошептала я, наклоняясь. – Я тебе помогу. Ты не зависишь ни от него, ни от Ван Дер Вейлов, ни от Эмброзов. Денег у нас куда больше, чем нужно, можешь исполнить любую свою прихоть. Чего бы ты ни пожелала, все твое.

– Того, что я хочу, не купишь за деньги.

Под рыдания сестры на меня опустилась черная, беспросветная меланхолия. Датч сыскалась, но она была чужой. Я запела ей старинную песенку, но она даже не улыбнулась.

Однажды утром – Датч к тому времени жила у нас уже больше недели – сестра вышла из дома, укрывшись под густой вуалью. Вернулась под вечер в наемном экипаже, который также доставил ее багаж. Датч сказала, что ездила в отель, забрала почту и отправила письма, которые следовало отправить из гостиницы. Одно письмо – своей фальшивой матери миссис Эмброз, а другое – своему мужу Элиоту, известив его о том, что она задерживается в связи с женским нездоровьем. Она очень слаба, написала она, и доктора рекомендовали ей на какое-то время воздержаться от корреспонденции. Они, конечно, придут в бешенство, сказала Датч, но это же всего на несколько недель, пока она не разберется в себе. Казалось, она переехала к нам. Ведь так? Но я боялась спрашивать, чтобы ее не спугнуть. Я относила ей в комнату розовую воду с медовыми пирожными и не раздражала вопросами. Потихонечку, шажок за шажком, надежда, подобно сорняку, начинала прорастать в моем сердце, и мне даже показалось, что моя мечта о воссоединении осуществилась, вот только без Джо.

Когда Чарли был представлен сестре, он низко поклонился:

– Датч Малдун! Датч передернуло.

– Пожалуйста, Лили. Миссис Лиллиан Риардон, – сказала она. – Но у вас знакомое лицо, мистер Джонс. Возможно, нас представляли друг другу раньше? Например, в Бостоне? В Чикаго? В Париже?

– Псст, это же я, милая, – он подмигнул, – Чарли из сиротского поезда. Ты маленькой девочкой сидела на коленях сестры. Помнишь, как я показал тебе коров в окошке?

Она залилась краской и покачала головой:

– Не помню. Никаких коров не помню.

– Но ведь я научил тебя мычать! – И Чарли замычал.

– Уверяю вас, сэр, – пробормотала Датч, – я никогда не мычала.

– Мычала, да еще как! – рассмеялась я. – Чарли с дружками затеяли игру, будто ты домашняя скотина.