Книга Город Перестановок - Грег Иган

Мария оглянулась на дверь. Коридор продолжал ускользать со скоростью в несколько сантиметров в секунду. Сколько ещё, пока дверь не врежется в стену, оставив Дарэма затерянным окончательно?

С руганью Мария шагнула к двери и потянулась внутрь одной рукой. Невидимая граница сред по-прежнему пропускала её. Нагнувшись у косяка, Мария пощупала пол – ладонь скользнула по уползающему ковру.

Трясясь от страха, она выпрямилась и перешагнула порог. Остановилась заглянуть в проход: коридор заканчивался тупиком в двенадцати – пятнадцати метрах от входа. У неё самое бо́льшее четыре-пять минут.

Дарэм ещё находился в саду, пытаясь поднять лежавшего. Он сердито взглянул на Марию.

– Что вы здесь делаете?

Та перевела дыхание.

– Я упустила запуск. А это всё сейчас… отделяется. Как Город. Вам пора выходить.

Дарэм повернулся к незнакомцу.

– Он похож на омоложенного Томаса Римана, но может быть и его потомком. Одним из сотен. Одним из миллионов, насколько мы можем знать.

– Где они, эти миллионы? Похоже, он здесь один, и никакого признака других сред. Вы ведь нашли всего один вход?

– Мы не знаем, что это значит. Единственный способ убедиться, что он один, – разбудить и спросить. А я не могу его добудиться.

– А что, если просто… вытащить его отсюда? Знаю, нет причин, чтобы это переместило его модель на безопасную территорию, но раз уж это место воздействует на наши модели, пытается подчинить их человеческой физиологии… Тогда вся логика, на которой основаны наши рассуждения, уже недействительна.

– А что, если есть другие? Я не могу их бросить!

– Времени нет! Что вы для них сможете сделать, пойманный здесь? Если этот мир будет уничтожен – ничего. Если кто-то выживет… выживет и без вас.

Дарэм выглядел так, словно его тошнило, но нехотя кивнул.

– Пошевеливайтесь, – велела Мария. – Вы изувечены, я понесу Спящего Красавца.

Нагнувшись, она попыталась взвалить Римана (Томаса или какого-то иного) на плечи. Когда это делают пожарные, кажется, всё легко. Дарэм, задержавшийся присмотреть, зашёл за спину и помог. Когда Марии удалось выпрямиться, идти оказалось не слишком трудно. Первые несколько метров.

Дарэм хромал рядом. Поначалу Мария допекала его, неискренне пытаясь отослать вперёд. Потом сдалась, отдавшись на милость абсурдной ситуации. Задыхаясь, она пробормотала:

– Никогда не думала… что стану свидетелем… распада вселенной… с голым банкиром на шее… – Она чуть заколебалась. – Как думаете, если… закрыть глаза и сказать… мы не верим в звёзды… может, тогда…

Она поднялась по лестнице, почти согнувшись под весом тела, с отчаянным желанием сбросить ношу и передохнуть, но уверенная, что, если она так поступит, им не справиться.

Когда они добрались до коридора, дверь была ещё видна и продолжала равномерно отодвигаться. Мария пропыхтела:

– Бегите, удержите её… откройте…

– Как?

– Не знаю. Станьте в середине…

Дарэм, кажется, сомневался, но похромал вперёд и добрался до двери намного раньше. Сразу шагнул туда, потом повернулся и встал, расставив ноги и вытянув руки к Марии, готовый втащить её на уходящий поезд. Ей представилось, как его рассекает пополам, и окровавленные половинки падают на пол в каждом из миров.

– Надеюсь, этот ублюдок… – выговорила она, – был великим филантропом… лучше, на хрен, святым…

Она посмотрела в сторону прохода. Тупик оказался всего в нескольких сантиметрах. Дарэм, похоже, верно истолковал выражение её лица и отступил в зал управления. Дверь соприкоснулась со стеной и исчезла. Мария взвыла от расстройства и уронила Римана на ковёр.

Добежав до стены, она замолотила по ней кулаками, затем опустилась на колени. Она здесь умрёт, запертая в слипающейся фантазии постороннего человека. Она прижалась лицом к холодной краске стены. Там, в старом мире, есть другая Мария, и, что бы ни случилось, по крайней мере, она спасла Франческу. Если этому безумному миру конец, пусть кончается.

Кто-то положил руку ей на плечо. Потрясённая, она изогнулась всем телом, растянув мышцу на шее. Это был Дарэм.

– Сюда. Нужно обойти. Поспешите.

Он подхватил Римана – должно быть, в Элизиуме он себя вылечил, да ещё, несомненно, и прибавил силы – и провёл Марию по короткому коридору, через большую библиотеку к хранилищу в конце. Дверь оказалась там, в нескольких метрах от дальней стены. Дарэм попытался пройти в неё, держа Римана головой вперёд.

Голова исчезла, стоило ей пересечь плоскость дверного проёма. Дарэм вскрикнул от потрясения и шагнул обратно: декапитация тут же сменилась рекапитацией. Мария нагнала их, когда Дарэм уже повернулся и пытался войти в дверь, волоча Римана за собой. Проходившая в двери часть тела Римана вновь исчезала, а когда пропали подмышки, под которые Дарэм его держал, остаток тела грохнулся на пол. Мария сунулась в дверь и увидела целёхонького Римана, лежавшего на пороге.

Они не могли его спасти. Этот мир впускал их и выпускал на своих условиях, но для самого Римана созданный ими выход был ничто, пустая деревянная рама.

Перешагнув тело, Мария вернулась в Элизиум. Дверь отступала, плечи Римана показались снова. Дарэм, всхлипывая от расстройства, протащил спящего около метра, а затем невидимая голова, должно быть, ударилась о невидимую стену, и тело перестало двигаться.

Дарэм вышел в Элизиум в тот самый момент, когда дверь стала непрозрачной. Секунду спустя они увидели наружную стену дома. Слипание – или разделение – ускорялось, пока дверной проём летел по воздуху над садом; потом вся сцена была окружена тьмой, словно моделька в стеклянном пресс-папье, и уплыла в пространство.

Мария смотрела, как исчезает пузырёк света, как формы внутри текут, переплавляясь во что-то новое, слишком отдалённое, чтобы расшифровать. Мёртв теперь Риман или просто недостижим для них? Она сказала:

– Я этого не понимаю, но то, что ламбертиане делают с нами, – не просто хаотичное разрушение… не только уничтожение правил ТНЦ. Этот мирок сохранял целостность. Словно имел собственную логику, превосходившую логику Элизиума. И больше в нас не нуждался.

– Я так не думаю, – невыразительно ответил Дарэм. Он стоял, согнувшись, возле двери, придавленный поражением.

Мария тронула его за плечо. Дарэм высвободился.

– Лучше вам поспешить с запуском, – сказал он. – Остальные элизиане из семени удалены, но всё остальное, вся инфраструктура, на месте. Пользуйтесь.

– Одна?

– Заведите детей, если захочется. Это легко, все утилиты в центральной библиотеке.

– А вы что? Сделаете то же самое?

– Нет, – Дарэм поднял на неё глаза и угрюмо продолжил: – С меня хватит. Двадцать пять жизней. Я думал, что наконец нашёл твёрдую почву, но теперь она рассыпалась на иллюзии и противоречия. Я убью себя, перед тем как всё окончательно развалится. Это будет смерть на моих условиях, ничего не оставляющая для новой перестановки.