Книга Хозяин морей. На краю земли - Патрик О'Брайан

— А что, потеря этой мачты будет иметь очень большое значение?

— Нет, если следовать полным курсом, поскольку при попутном ветре она не несет парусов; но если идти в бейдевинд, поворачивать в наветренную сторону, словом, для того, чтобы добраться до этого острова, она совершенно необходима. Если кое-как починенная мачта сломалась, то «Сюрпризу», определенно, пришлось направиться в открытое море. В таком случае он обязательно пошел бы на запад, и Моуэт взял бы курс на Хуахиву.

— Но ведь, поставив новую мачту, он мог бы вернуться?

— Да. Но поиски материала для мачты потребовали бы времени, а поскольку Лэмб и его помощники находятся здесь, то морякам фрегата было бы не так-то просто собрать ее детали, подогнать и поставить. Самое главное, ему пришлось бы много дней идти в бейдевинд против пассата и течения. Вполне возможно, что раньше, чем через месяц, корабль не вернется.

— Неужели? — спросил Стивен, озадаченно посмотрев на Джека Обри.

— Вполне. Ситуация, создавшаяся здесь, не может оставаться неизменной в течение месяца или даже меньшего времени.

Позади хижины послышались голоса. Хотя капитан Обри считал матросов с баркаса отличными моряками, он знал об их страсти к подслушиванию: теоретически водонепроницаемые переборки военного корабля, в силу этой страсти, были просверлены во многих местах, так что многие планы капитана облетали команду задолго до того, как становились приказами. Да и домашние проблемы большинства моряков оказывались предметами всеобщего обсуждения. Разумеется, это обстоятельство имело определенную пользу, поскольку придавало экипажу некоторую семейственность; но в данном случае Джек Обри не желал, чтобы его мнение стало широко известно, поскольку контакты между двумя командами не всегда были враждебными. Их наиболее мирно настроенные представители, встречаясь в лесу на «ничейной земле» выше ручья, зачастую затевали спокойные разговоры, в особенности, если они были выходцами из нейтральных стран. К примеру, один финн рассказал поляку Якруцкому с «Сюрприза», что в команде «Норфолка» имеется сильная партия, возглавляемая двумя краснобаями. Он также утверждал, что офицеры «Норфолка», потерявшие свой корабль и должности, утратили и авторитет, а из-за этого стало некому поддерживать дисциплину, тем более что боцман и строгий старший офицер, перед которыми все ходили по струнке, утонули.

Но голоса принадлежали отцу Мартину и доктору Бучеру, которые вместе шли по тропинке. Бучер пришел навестить доктора Мэтьюрина и передать капитану Обри сообщение от капитана Палмера. Капитан Палмер передавал сердечный привет и просил напомнить капитану Обри о соглашении, согласно которому ручей должен обозначать границу между их территориями, за исключением участка берега, находящегося на стороне, принадлежащей морякам с «Сюрприза», который американские моряки должны пересекать без помех, чтобы попасть к оконечности восточного рифа. Однако капитан Палмер вынужден заявить, что небольшая группа его людей была вынуждена вернуться этим утром назад, поскольку подверглась насмешкам и была закидана морскими водорослями. Он полагает, что капитан Обри немедленно примет надлежащие меры.

— Прошу передать капитану Палмеру, наряду с моими лучшими пожеланиями, — отвечал Джек Обри, — что если это не была всего лишь детская забава, то виновники понесут наказание. Если американскому капитану будет угодно, то он может наблюдать за наказанием сам лично или прислать для этого своего офицера. В любом случае прошу передать мои сожаления и заверение в том, что этого больше не повторится.

— А теперь, Стивен, — произнес капитан, когда они остались одни. — Позвольте подать вам руку, отправимся в верхнюю часть острова. На черном утесе имеется площадка, с которой открывается великолепный обзор. Вы там еще не были.

— Непременно пойдем, — отозвался доктор. — А по пути, возможно, увидим водяного пастушка, замеченного отцом Мартином. Но, возможно, вниз вам придется тащить меня на спине: что-то ноги мои сдают.

При приближении топавшего башмаками и тяжело дышавшего капитана Обри искомая птица потихоньку спряталась в кусты, зато с голой вулканической площадки, до которой они в конце концов добрались, можно было видеть десятки миль покрытого белыми шапками волн океана в западном, северном и южном направлениях. Там резвились две стаи китов: одна на севере, другая на юге; внизу виднелись вся подветренная часть острова, рассекаемая ручьем, несшим темные, взбаламученные воды во все еще мутную лагуну, белая линия рифов и кажущиеся недомерками люди, разгуливающие по песку.

Мистер Лэмб и два его помощника заканчивали сколачивать хижину, которую начали строить для себя в тот самый злополучный воскресный день, когда «Сюрприз» не появился.

Подошедший к работавшим в тени деревьев англичанам молодой плотник с «Норфолка» приветливо произнес:

— Привет, кореша!

— Привет! — ответили они равнодушно, положив инструменты и глядя на него с нарочитым безразличием.

— Нынче вечером может начаться шторм, но день пока стоит ясный, грех жаловаться. — Англичане не захотели распространяться и на эту тему, и после короткой паузы плотник продолжал: — Вы не одолжите разводку для пилы? А то моя утонула вместе с судном.

— Нет, приятель, не одолжу, — отозвался мистер Лэмб. — Почему? Во-первых, потому что я никому свои инструменты не одалживаю. Во-вторых, не хочу помогать врагам короля, чтобы не болтаться на рее, спаси Господи твою душу, аминь!

— Но ведь война окончена! — вскричал американец.

— Расскажи это своей бабушке, приятель! — отвечал мистер Лэмб, сопровождая свои слова выразительным жестом. — Я не вчера родился.

— В четверг я встретил в лесу твоего кореша, — продолжал американец, указывая на Генри Чоулса, помощника плотника. — Это было под хлебным деревом.

— Точно, под хлебным, — с важным видом кивнул головой Чоулс. — У него еще три ветки сломались, толщиной в мачту. Я слышал его слова.

— И мы пожелали друг другу мира. Он ведь считает, что сейчас мир. Ясное дело, мир.

— Генри Чоулс хороший работник и честный малый, — произнес мистер Лэмб, внимательно посмотрев на него. — Но с ним беда: родился он в Сюррее, и у него молоко на губах еще не обсохло. Нет, молодой человек, — очень дружелюбно взглянул он на американца. — Я повзрослел задолго до того, как ты перестал дристать в пеленки, и никогда еще не видел, чтобы в мирное время люди вели себя, как твои кореша. Думаю, что все это вы наврали, чтобы прокатиться домой на халяву и лишить нас наградных.

— Стивен, — произнес Джек Обри, протягивая ему карманную подзорную трубу, — если вы будете внимательно смотреть на ту сторону горизонта, куда я показываю, то увидите более ровную белую линию, уходящую вправо. Полагаю, это и есть та самая банка, о которой они говорили. Чертовски неприятная штука, если она оказывается под боком в ночное время. При таком ветре, как сейчас, выходя отсюда, пришлось бы полдня идти почти на чистый норд. — «Такой ветер, как сейчас» представлял собой теплый устойчивый пассат, круживший вокруг них на этой защищенной площадке, но певший неизменную песню над высоким хребтом, находившимся за ними. Это был славный ветерок, при котором ставят брамсели. — А разговор этот я завел вот почему. Я собираюсь удлинить баркас, чтобы добраться на нем в Хуахиву. Сделать это надо как можно быстрее, иначе нам будет нечего удлинять. Враждебность обостряется, и когда на острове не останется ничего съестного, она обострится до того, что мы можем быть продырявлены. Не думаю, что Палмер способен долго удерживать в руках своих матросов, а у парней с «Гермионы» есть еще больше оснований прикончить нас, чем у остальных, тем более что Хейнс сбежал от них и они знают, что он их выдаст. Видя, что «Сюрприз» не возвращается, они наглеют с каждым днем.