Книга Долг жизни - Чак Вендиг

И это ее ошибка. Слоун с легкостью выворачивает оружие из рук помощницы и прямо в упор стреляет ей в грудь.

Адея широко раскрывает глаза, и в них Слоун видит ту девушку, которой она доверяла. Девушку, которая, как она считала, в другой жизни даже могла бы быть ее дочерью.

Адея беззвучно шевелит губами и падает.

Рей медлит.

И в то же мгновение ее накрывает волной ярости.

«Я убью Галлиуса Ракса», — думает она.

Слоун уходит с винтовкой в руке.

* * *

«Брентин…»

Норра проталкивается сквозь толпу. Все, в том числе и она сама, охвачены паникой, в чем нет ничего удивительного. Откуда-то доносится чей-то плач, затем новые выстрелы из бластера. Норра пытается сообразить, что произошло и что сейчас творится вокруг, но не в силах постичь, как стоящие на заслуженном пьедестале бывшие пленники могли превратиться в убийц.

«Брентин…»

Ее муж тоже в этом участвовал. Он совершил покушение на жизнь Канцлера. На кого еще он бы напал, не останови она его?

И куда он делся?

Нужно его найти.

Чтобы остановить и разобраться, что случилось. Еще раз взглянуть ему в глаза и попытаться выяснить, остается ли совершивший подобное человек ее мужем — и вообще, на самом ли деле он ее муж.

«Брентин, зачем?»

Она пробирается через площадь, ища не только мужа, но и сына. Теммин знал. Он пытался ее предупредить.

Где же он?

«Поднимись выше».

Она — пилот, и ей, словно выслеживающему добычу соколу, нужна высота. Добравшись до старого Дома собраний, она, задыхаясь, взбегает по нескольким ступеням. В коридоре лежит тело оттеганского сенатора — его мертвые глаза остекленели, словно у дроида. Значит, здесь уже побывали бывшие пленники? Конечно. На сцене были не все. Кто-то, вероятно, наблюдал за происходящим отсюда. И ждал.

Норра идет дальше — здесь уже ничем не поможешь.

Она выходит на одну из опустевших террас. Толпа внизу постепенно начинает рассеиваться, и охранники перекрывают входы на площадь. Хорошо. Будем надеяться, что они сумеют поймать как можно больше виновников происшедшего.

Кто-то должен дать ответ на вопрос, что же случилось.

И тут Норра видит Брентина — вдали по правую сторону площади.

Он идет по подвесному мосту, направляясь к посадочным платформам. Заскрежетав зубами, Норра направляется туда же.

* * *

— Стой!

Теммин останавливается за спиной отца, бегущего к концу подвесного моста, за которым дальнюю окраину Ханны окружают сотни посадочных платформ. А еще дальше простирается море.

Отец застывает с пистолетом в руке.

Теммин безоружен, и с ним нет Костика, который остался в толпе, отвлекая охранников, чтобы дать хозяину возможность сбежать.

Брентин медленно поворачивается.

— Тем? — говорит он. Голос его дрожит, но звучит в точности как у отца.

— Мама была права. Ты — вовсе не ты.

— Я — это я. Но…

Слова так и не слетают с губ отца, застряв где-то в горле. Несколько мгновений он стоит молча, затем неторопливо поднимает пистолет — словно против своей воли, как будто его рукой управляет привязанная к запястью невидимая нить. А может, Теммину это просто кажется. Может, отец в самом деле хочет его убить. Так или иначе, Теммин не двигается с места, высоко подняв голову и изо всех сил стараясь не расплакаться, презренно пав в глазах отца, — он уже чувствует, как дрожат губы и слезы вот-вот готовы брызнуть из глаз. Вместо оружия, которого у него нет, он обвиняюще нацеливает на Брентина вытянутый палец:

— Ты убийца.

— Не говори так.

— Ты убивал. Ты теперь имперец. Или всегда им был? И лгал нам всем? Притворялся добреньким, чтобы мы не догадались, каков ты на самом деле?

— Нет. Нет! Я… я никогда…

— Ну, стреляй в меня. Давай же. Один раз ты уже выстрелил.

Оружие в руке Брентина дрожит.

По лицу его видно, что он отчаянно сопротивляется, борясь с самим собой. Пистолет дергается, а затем рука сгибается в локте, медленно направляя ствол…

К его собственной голове.

— Нет! — кричит Теммин, бросаясь к отцу и хватая его за руку. Раздается выстрел, и пистолет с лязгом падает на пустой мост. Брентин смотрит на сына невидящим взглядом…

«Нет, нет, нет, только не умирай…»

Брентин моргает. Он промахнулся. Теммин успел вовремя. Его отец жив.

Вскрикнув, Брентин с силой бьет Теммина кулаком в живот и, оттолкнув его прочь, убегает. Сын судорожно ловит ртом воздух, сотрясаясь от рыданий.

«Папа…»

* * *

Охранник с копной светлых волос и небольшим шрамом на подбородке стоит, уставившись в пол. Бывший советник Императора Палпатина Юп Ташу поднимает взгляд. По его подбородку стекает слюна.

— Привет, охранник, — невнятно бормочет Ташу.

Страж открывает решетку, удерживающую пленника.

— Пришел убить меня? — спрашивает Ташу, а затем разражается безумным хохотом. Смех переходит в кашель, тело содрогается в судорогах, сжавшись в комок. — Я слышал выстрелы, — задыхаясь, говорит он.

— Верно. Но ты не их цель.

— Тогда кто же я?

— Свободный человек.

Снова раздается смех, за которым следуют новые спазмы.

— Тьма спасла меня. Долго же я ждал.

— Можешь идти. Корабль ждет. Причальная платформа Е-22.

— А остальные гости? Шейл, Крассус, Пандион?

— Пандион мертв, глупец. А теперь к нему присоединились и другие.

Ташу, пошатываясь, поднимается на ноги.

— Ты их убил?

— Да.

— Почему?

— Потому что мне так приказали. Точно так же, как приказали освободить тебя.

— И кто же отдал этот приказ?

— Наш новый Император. Теперь ты будешь служить ему.

Губы Ташу дрожат. Палпатин был для него всем, и служение кому-то другому кажется ему невообразимым предательством. Тех, кто предаст Палпатина, ждет бездна — это всегда было очевидно. «Предателей ждет бездна».

— Я служу только Палпатину.

— Император Ракс тоже служит Палпатину. А теперь иди.

— Да, — кивает Ташу. — Конечно же. Это ведь часть некоего плана? Плана, которого я не понимаю? У Сидиуса всегда имелся какой-то план…

В последний раз издав кудахчущий смешок, он спешит мимо охранника — лишь бы тот в последний момент не передумал.