Книга Избранная луной. Сказки Нового мира - Филис Кристина Каст

Она кивнула и позволила ему опереться на нее, пока она подтыкала под его спину подушки. Откинувшись на них, он пораженно осознал, что даже небольшая нагрузка дается ему с трудом, а рана на спине начинает пульсировать болью.

– Выпей чаю, – она протянула ему кружку.

Однако Ник не спешил.

– Это снотворное, и я снова вырублюсь?

– На твоем месте я бы рассчитывала на это.

Он поставил кружку на полочку рядом с собой и спросил:

– Мы можем сначала поговорить?

Она пожала плечами:

– У тебя болит – тебе и решать.

– Мари, где я?

– В моей норе, у меня дома.

– А где еще одна девушка? Вас же было двое, так?

– Ты имеешь в виду Зору? Ее нет дома, но она скоро вернется.

– Она хотела убить меня?

Улыбка в глазах Мари лишь слегка тронула ее губы:

– Ну да. Она и сейчас не прочь, но она не станет.

– Но почему?

– Сама бы она ответила, что потому, что я ей не позволяю, но на самом деле это потому, что убивать тебя бесчеловечно, а мы не такие, – сказала она, глядя ему прямо в лицо, точно желая бросить вызов.

– Но она же землерыл!

– Не зови ее так. И вообще чтобы при мне этого слова не было! – резко сказала Мари, и ее глаза засверкали гневом. – Мы – Землеступы. Если хочешь называть нас даже там, у себя, то зови нас этим именем.

– Но щенок выбрал тебя, что означает, что ты определенно не…

– Я тоже, – перебила Мари. – Я – Землеступ, и моя мать была Землеступом, и мать моей матери.

Почуяв ее возбуждение, Ригель подбежал к ней. Она вернулась на свое место у очага, и пес прижался к ней, с обожанием заглядывая ей в лицо. И картинка сложилась.

Это она была женщиной в огне! И она была связана со щенком, как мы с отцом и догадались, думал Ник, пока она ласково шептала что-то псу и заваривала себе чай.

Неужели его подвела память, и он забыл, как она выглядела в тот день, когда подожгла лес – или она сильно изменилась? Нет, ошибаться он не мог. Ему не надо было разглядывать ее поближе, чтобы понять: она выглядела точно так же, как любая землерылиха. Длинные темные волосы и невнятные черты лица.

Но что случилось, отчего все изменилось – или он и вправду застрял в кошмарном сне? Ник решил, что узнать это можно только одним способом. И решился:

– Так это ты подожгла лес в тот день, когда старуха упала и сломала шею?

– Она не была старухой. – Голос Мари показался ему безжизненным.

– Прости. Я не хотел задеть, – сказал он, осторожно подбирая слова. – Но это же была ты, так?

– Это была я, – ответила она. – А ту женщину звали Ледой. Это была моя мать.

Сказанное точно прошило Ника насквозь. Так вот почему глаза девушки показались ему знакомыми! Они были того же цвета, что и у погибшей женщины. Мари и в самом деле была полукровкой, дочерью мужчины из Племени и женщины из землеры… точнее, Землеступов, поправился Ник про себя. Он посмотрел ей в глаза:

– Мне очень жаль.

– Мне тоже, – ответила она.

– Я не хотел, чтобы это случилось. Это был несчастный случай.

– Знаю. Я была там.

Помедлив, она спросила:

– Я видела, как ты подошел к ней. Она сказала тебе что-нибудь прежде, чем умерла?

– Она назвала меня Галеном. Она… она подумала, что я пришел за ней.

Мари отвернулась и часто заморгала. Перед тем, как говорить, она прокашлялась, но голос все еще дрожал:

– Галеном звали моего отца.

– Он был из моего Племени, – подтвердил Ник.

– Да, верно. А потом вы убили его за то, что он любил мою мать.

– Мари, я его не убивал.

– Что ты делал на нашей земле, Ник?

Он помедлил с ответом. Но решение не было трудным, потому что он не хотел лгать. Эта девушка, наполовину Землеступ, которая спасла ему жизнь – заслуживала больше, чем мириады полуправд. Его отец бы согласился с ним, пусть все остальное Племя не согласилось. И он скажет правду, ровно столько, сколько знает. Но попросит правды в ответ.

– Я отвечу на любые твои вопросы, но мне тоже нужны кое-какие ответы, – сказал он.

Она подняла брови.

– Как-то опрометчиво говорить такое той, кто спас тебе жизнь.

Ник вздохнул и поморщился от боли, причиненной движением, и завозился, чтобы хоть как-то устроиться поудобнее. Наконец, он заговорил:

– Я вовсе не хотел показаться неблагодарным. Знаю, я твой должник, но ты, наверное, догадываешься, что и мне интересно кое-что о тебе узнать.

Мари слегка кивнула.

– Да, это я представить могу. Согласна. Итак, вопрос за вопрос. И что же ты хочешь знать?

– Почему ты не похожа на маленького ребенка? И не выглядишь депрессивной, меланхоличной? Почему вы с Зорой обычные?

Мари удивленно заморгала, а потом расхохоталась – громко и искренне, отчего Ригель возбужденно вскочил и радостно залаял и запрыгал вокруг нее. Ей пришлось успокоить щенка и вытереть глаза прежде, чем отвечать, но и когда она заговорила, в серых глазах еще плясал подавляемый смех:

– Прости за такую реакцию. Просто думать о нас с Зорой, как об обычных – это и в самом деле очень смешно.

– А разве это не так? Разве остальные женщины-землеры… Землеступы не печальны и не апатичны до оцепенения?

– Нет, конечно. Просто мы с Зорой, ну, – она замолчала, вероятно, подбирая слова, – лучше всего нас назвать знахарками. А обычно на целый клан Землеступов приходится лишь одна.

– Вот почему вы необычные? Потому, что вас две на один Клан? – спросил он.

– Вроде того. Вообще знахарка у нашего клана была всего одна: моя мать. Она погибла, не успев толком обучить преемницу. Можно сказать, что мы с Зорой вдвоем работаем, чтобы заменить маму на ее месте, но ни одна из нас не владеет ее искусством в должной мере. А у знахарок обычно бывало по одной ученице.

– Я еще жив, так что вы вполне справляетесь, – сказал он.

– Я делаю все, что могу, не так хорошо, как мама, но все же, – сказала она.

– Прости, но я все еще в замешательстве. Ты говоришь со мной так, как ни в чем не бывало, будто ты тоже из моего Племени. И я не помню, что было в эти несколько дней, но если бы у Зоры была смертельная тоска, я бы заметил. Все, что я помню о ней – что она зла на меня и хочет перерезать мне горло.

– Ну да, Зора думает о тебе именно так. И нет, она не тоскует.

– Но почему? – Ник развел руками, после чего ему пришлось крепко зажмуриться и перетерпеть приступ боли и тошноты. Когда он открыл глаза, Мари стояла возле его ложа, озабоченно глядя на него.