Книга Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев

Более эмоционально стабильный, Рябинин отреагировал, тем не менее, примерно также как и неуравновешенный Бескудников:

— На кого?! Это что прикол такой??

— На Сейфуллу… — повторил Костя, — я же к ним с Мишей приехал, ну, и пришлось озвучивать офицальных подозреваемых по нашему делу…

— В смысле… Сейфуллу и Стингера?

— Ну, а кого же ещё-то… У нас же это точно установлено… из трёх «независимых» источников…

— А те что?

— Ну, те сначала равнодушно так гривами кивали, потом языками цокали… У нас, мол, у самих парней по беспределу убивают, короче, без эмоций так… Вот… потом я им кассету показал и их как подменили…

— Узнали знакомых? — Рябинин увидев, что они дошли почти до палаток, повернул обратно, — Или там Сейфулла был?

— Как раз нет… Точнее, да… тьфу, запутался… В общем, они меня клятвенно заверили, что никого на записи не знают… — Костя и Сергей недолго постояли, пропуская кавалькаду джипов, проезжающих к Дому правительства, — а потом, в такой ласковой, ненавязчивой манере, нам всучили этого Сейфуллу… С явкой в зубах… и долго уверяли, что мы на верном пути, мол, колите его, гада… Это сука, он ваших завалил… Так усердно это усердно мне наваливали, что я уверился в его полной непричастности…

— А кто на кассете тебе вообще не сказали?

— He-а… — Костя отрицательно помотал головой, — по-своему чего-то покаркали, яца, хоца, харион и всё… Потом чейндж…

— М-да… Что-то до хрена в последнее время мы менять стали, — остановившись, задумался Рябинин, — может, в натуре, в Старой Сунже этот Граф шкуру тёр…

— Вот только кто из них, не к ночи помянутый, Граф… — Катаев повернул к КПП, — пойдем, я сегодня ещё в футбол поиграть хотел…

— А Сейфулла-то где? — поправив сползающий с плеча АКСУ, тронулся за ним Рябинин.

— Сейфулла пока занят, — засмеялся Костя, изобразив руками оленьи рога, — Бесяра такое шоу перед Жогой устроил… тот как наскипидаренный наверх убежал… Потом оба с Кутузовым вернулись, хотели Беса из кабинета выгнать, ну, чтоб самим сливки-пенки с «духа» снять — он в раскладах…

— Конъюнктура… — хмыкнул Рябинин, — вот сейчас-то точно дождь из госнаград пойдёт… Ну и чего дальше?

— Короче, они Бесу, мол, давай, танцуй отсюда… А тот бумагу из Мобильника, с резолюцией жоганюковской, выволок и давай орать: не имеете права! Мне старший приказал! Так и сидят втроём…

— Охренеть… — Рябинин толкнул железную калитку КПП. Постовой в проходе пропуская их, посторонился, — во, боссам обломно… с кем, с кем, с Бесом орденами делиться… М-да…

После КПП они расстались, — Костя ушел гонять мяч, а Рябинин сдавать дежурство и, заодно, одним глазом взглянуть на знаменитого убийцу.

Жоганюк и Кутузов проработали с Сейфуллой, в миру Анзором Мальсаговым, до позднего вечера. Присутствовавший там же Бескудников, в тактику перекрёстного допроса, в исполнении руководства, не лез, ограничившись пассивной ролью стороннего наблюдателя. Задержанный рассказал, что дней десять-двенадцать назад, он и его друг Стингер, фамилии его он, якобы, не знал, только имя — Ризван, поехали в Алханкалу. В районе промзоны, почти на выезде из города, их «шоху» стали преследовать машины РУБОПа. Открывшие огонь рубоповцы, прострелили им все колеса, продырявили кузов и обоих подранили. Бросив машину, борцы за независимость дунули в разные стороны. Сейфулле, «словившему» пулю в бок, удалось потеряться в лабиринтах труб, заборов и корпусов промышленной зоны. Стингер, по его словам, раненый в руку, залег где-то в кустах и стал отстреливаться. Большего о его судьбе ничего не известно.

Продырявленный же Сейфулла перетерпел у кого-то ночь (…гдэ нэ помню, был виз сознания…), потом его увезли в Ингушению (тож нэ помню, вродэ такси…). Там боевика заштопали и подлечили (в домэ, корочэ, каком-та, сознание тэрял…). Спустя несколько дней приехали бойцы РУБОПа и, спеленав «героя», увезли в Грозный. Там, в конторе по борьбе с такими как он, с Сейфуллой много и долго работали. Несколько десятков синяков на спине сливались в одно большое, от ягодиц до шеи, сине-красное пятно. Трех зубов как не бывало, перелом носа привел к эффекту очков», сделав чеченца похожим на легендарного Зорро. Огнестрельное ранение заживало плохо, постоянно сочилась гнойная сукровица.

На листочке, который отдал Магомед, корявыми, печатными буквами, с чудовищными грамматическими ошибками, собственноручно Сейфуллой были накорябаны признания в убийствах. В частности, он излагал, что присутствовал на улице Тухачевского, когда Стингер убил русскую старуху (он, корочэ, сказал, что это учитэльница, ругала его в школэ… догнал её… в голову… в общэм выстрелил ей). Потом Стингер познакомил его с командиром (позывной его, Старый, кароч…), тот, в один из дней, показал ему на трёх русских женщин (лэт пятдэсят-шэстэдэсят), уходящих с Центрального рынка и, выдав пистолет, велел их застрелить. Что эта мразь и сделала недрогнувшей рукой (…сзади падбэжал… вэсь ражок выстрэлял, кароч, в размах…). После этого, Старый забрал у него оружие и выделил тысячу рублей на еду. Через несколько дней командира убили (…в «Нивэ» он сгарэл, кароч, амон на маяковскэ гнался…), а у Сейфуллы объявился новый босс (…Баграт, Багратом его, как бы, зывали все…), тот дал ему «Муху» и посадил в засаду, где-то в полуразрушенном пятиэтажном доме (кароч, сказали в любых фэдэралов стрэльнуть…). В этот раз, Сейфулла, оказанного ему «высокого» доверия не оправдал. Увидев мчащийся по дороге БТР, он разрядил гранатомёт, но в силу того, что это был его первый опыт, попал он не в машину, а в толстую ветку растущего у дороги тополя. Да и не заметил наш герой ещё три бронемашины, догоняющие головной БТР. От ответного шквального огня из четырёх КПВТ, горе-гранатомётчик еле унёс ноги. После этого, кроме пистолета ему ничего не доверяли. Поморщившись и повспоминав, Сейфулла как-то невнятно рассказал ещё об одном убийстве (я сидэл в кафэ на базаре, со Стингером, карочэ… зашел Баграт… паказал жэнщину лэт пятьдэсят сказал убить…), но вот, конкретно вспомнить, где и когда это происходило так и не смог.

Больше, как утверждал Сейфулла — Анзор, за ним ничего не было. Рассказ вольного чеченского стрелка порождал огромное количество вопросов. С чем, собственно, всей массой интеллектуального багажа, и обрушились на него Жоганюк и Кутузов. Однако, уже было ясно, что Сейфулла — это самое низшее звено в иерархии бандитского подполья.

Как правило, проявившему себя в стрельбе из стрелкового оружия, доверяют что-то более серьезное — гранатомёт или фугас. Сдавший первую ступень Сейфулла, с треском провалил экзамен на следующий уровень и, навсегда, остался в амплуа «стреляй-беги». Что-нибудь серьезное и значимое о схемах, людях, явках или паролях он знать не мог. Единственное, что он мог просветить — жизнеописание своего друга Ризвана-Стингера, такого же имбицила, как и он.

Грамотная «духовская» рекламная компания, выставляющая на первый план в качестве «звёзд» вот таких придурков, частично устрашала местное население и изменяла концентрацию усилий силовых структур, в ущерб работе по реальным полевым командирам.