Книга Изгнанница. Клятва рыцаря - Рикарда Джордан

Чарльз де Сент-Мену был верхом и теперь ехал возле телеги.

— Вы довольны тем, как я выполнил ваше поручение, госпожа? — спросил он с лукавой улыбкой и бросил многозначительный взгляд на Авраама и Мириам.

— Не могу передать, как я довольна! — ответила Герлин. Ее сердце переполняла благодарность, и в тоже время она ощущала, что силы ее на исходе. Телега как раз проезжала мимо речной пристани, и ей показалось, что она уловила запах гари. — Вы не могли выполнить его лучше. И теперь я до конца своих дней в долгу перед вами. К тому же вы сейчас из-за меня скачете в Лувр, тогда как…

Чарльз покачал головой:

— Госпожа, до того как я вас покину и присоединюсь к войску короля Ричарда, я хотел бы узнать всю вашу историю. Также и для того, чтобы при случае помочь вам. Итак, кто такие вы и ваш сын?

Герлин беспомощно посмотрела на Авраама, однако он был не в состоянии придумать хоть что-нибудь. Телегу трясло на старой булыжной мостовой острова Сите, и каждый толчок причинял ему боль. К тому же он не мог отвести глаз от Мириам, и ни он, ни она не замечали растерянности Герлин.

— Ну, дело в том, что… Я не хочу обременять вас подробностями, мой рыцарь. Это может быть опасно для вас. Но… но я была… и есть… я была… близка к семье Плантагенетов…

Герлин замялась.

— К кому из членов семьи Плантагенетов? — настойчиво продолжал задавать вопросы Чарльз. — К королеве Алиеноре? Ричарду? Иоанну?

— К Иоанну? — Герлин улыбнулась. Младший сын госпожи Алиеноры не пользовался большим авторитетом при ее дворе.

В этот момент перед ее глазами возникла картина, которую она давно забыла. Принц Ричард, красивый юноша с умными голубыми глазами, который когда-то обратился к ней в коридоре, ведущем к покоям. Тогда она была еще совсем юной, однако все же полюбезничала с ним, а он дразнил ее, обмениваясь придворными вежливостями… «Однако вы должны будете подарить мне сыновей…» — с улыбкой вспомнила Герлин. «Столько же, сколько звезд на небе!» — с детской готовностью заверила она его тогда.

Герлин сделала глубокий вдох.

— К королю Ричарду, — произнесла она.

Глава 4

К Лувру надо было ехать по мосту через Сену, затем немного по лесу, однако о побеге и думать было нечего: телегу с заключенными тщательно охраняли, и рассчитывать на Чарльза де Сент-Мену в этом деле не стоило. Рыцарь к тому же был занят тем, что пытался осмыслить намеки Герлин и понять, как ему следует к этому относиться. После упоминания имени Ричарда он больше не задавал вопросов: придворный этикет не допускал такой бестактности. Однако теперь он посматривал на маленького Дитмара с нескрываемым почтением, и, похоже, задумался о дальнейших планах. Как бы то ни было, он больше не заговаривал с Герлин, а молча ехал возле или позади позорной телеги.

Снова начался дождь, и заключенные промокли и продрогли к тому времени, когда наконец прибыли в Лувр. Обнесенный крепкими стенами комплекс сооружений когда-то наверняка будет выглядеть дерзко и впечатляюще, однако пока он казался чем-то средним между местом сбора войска и огромной стройкой. Лувр был одновременно и крепостью, и центром управления, и тюрьмой, и казной. Здесь также размещался королевский архив, когда король находился в Париже. Если он куда-то уезжал или отправлялся в военный поход, как сейчас, документы везли вслед за ним.

Теперь в Лувре находился только наместник короля, который должен был и продолжать собирать войско, и управлять замком. Ввиду своей занятости он не сразу вызвал на допрос Герлин и ее друзей, а сначала велел заключить их в камеру — на самом деле хоть и скромное, однако все же уютное помещение. Там была даже постель, однако Герлин уступила ее Аврааму, который после поездки в телеге едва мог пошевелиться. Мириам заботилась о нем, пока Герлин разжигала огонь в камине. Постройка была современной, и тяга в дымоходе была хорошей. На постоялом дворе, где они останавливались, было не так уютно, однако Герлин отдала бы все, чтобы вернуться туда и снова пережить ту восхитительную ночь с Соломоном. Она беззвучно плакала о возлюбленном, укачивая Дитмара.

О последние часах Соломона Герлин старалась не думать, она надеялась, что он быстро и без мучений скончался от полученных в сражении ран. Смерть на костре была настолько жестокой, что от одной только мысли о ней Герлин боязливо отодвинулась от безобидного огня в камине. К тому же ее терзало чувство вины. Если бы не она с Дитмаром, Соломон и Авраам никогда не отправились бы в эту поездку. Лекарь прожил бы еще долгие годы, занимался бы наукой и лечил людей, тайно разводил бы лошадей и делал вино. Дитрих мог бы не брать с него клятву защищать ее, а она могла бы вовремя освободить его от этого обета. Она, разумеется, знала, что Соломон не отказался бы от нее. Лекарь любил ее — еще задолго до смерти Дитриха, с момента их первой встречи в крепости Фалькенберг.

Наконец Герлин, вся в слезах, укутавшись в плащ, заснула на циновке перед камином. Она крепко прижимала к себе Дитмара, почти так, как когда-то в трактире, боясь близости с Соломоном. Дитмар начал выражать свое недовольство из-за слишком крепких объятий, но как только, болтая ногами и руками, высвободился, он сразу же мирно уснул. По крайней мере, ребенок был избавлен от всех несчастий этого дня.

Мадам Селестина нянчилась с малышом, когда Мириам, взволнованная после сражения у купальни, дрожа и захлебываясь слезами, прибежала на постоялый двор. С большим трудом хозяйке удалось выведать у нее, что произошло, однако она быстро сделала выводы. Парижские евреи жили в постоянном страхе разоблачения мнимости их христианства, и у некоторых были разработаны планы на такой случай. Мадам Селестина и ее муж в мгновение ока сгребли все свои украшения и сбережения, увязали самое необходимое в узлы и были таковы. Они знали, что, если им удастся покинуть остров Сите до того, как в их дом явится городская стража, у них есть шансы сбежать. «На юг!» — пожалуй, даже радостно сообщила Мириам мадам Селестина. Очевидно, они с супругом планировали направиться в Аль-Андалус. Поскольку они путешествовали под видом христиан и привыкли выдавать себя за них, была велика вероятность, что они беспрепятственно преодолеют и испанские земли. А затем им нужно будет найти еврейских торговцев, которые перевезут их через границу. Герлин, выслушав рассказ Мириам, мысленно пожелала этим приветливым людям удачи.

Сама же Мириам осталась с Дитмаром на постоялом дворе, хотя мадам Селестина предлагала ей бежать с ними. Но девушка снова впала в оцепенение, которое всегда охватывало ее во время серьезной опасности. Вместо того чтобы попытаться спастись, она забилась в дальний угол кухни, качала Дитмара и беззвучно плакала. В таком положении ее и обнаружил Чарльз. Этой ночью она спала, свернувшись калачиком возле Авраама, и то и дело будила беднягу, с криками вскакивая из-за кошмарных сновидений. Герлин беспокоилась о девушке не меньше, чем о юном еврее. Мириам больше не выдержала бы серьезных испытаний. Девушке нужно было отдохнуть некоторое время в спокойной обстановке.