Книга Генетик - Анатолий Маев

— Я ожидал этого вопроса, — нашелся председатель, — и готов на него ответить, раскрыть секрет: в Мумияхране находится слегка загримированный труп крестьянина из Саратовской губернии Глеба Отскокова, скончавшегося в тысяча девятьсот двадцать четвертом году от передозировки самогона.

Легкий шепот прошел по залу, но обсудить сенсационное заявление председателя присутствующим не удалось.

— Слово для выступления предоставляется Велимиру Ильичу Лемину! — торжественно произнес Вараниев и занял место за столом президиума.

* * *

На сцене появился Велик. Он быстрым шагом, слегка наклонившись вперед, направился к трибуне. Его левая рука была заложена за спину, а правая вытянута на уровне носа.

Вождь взошел на кафедру, и мгновенно тишину зала разорвал шквал оваций. Потрясенные делегаты реагировали по-разному: некоторые вытирали слезы, многие держались за область сердца, дюжина наиболее чувствительных лишились сознания, и к ним уже бежали люди в белых халатах. Велик смотрел на публику, приветствуя собравшихся легким покачиванием правой ладони.

На пределе возможностей работали фотоаппараты. Сотрудники службы поддержания порядка разнимали не поделивших место корреспондентов вьетнамской газеты и сенегальского телевидения. Раздался выкрик «Театральная постановка!» — автор реплики был моментально удален с мероприятия.

Выждав несколько минут, Виктор Валентинович поднялся с места и попросил внимания, после чего шум постепенно сошел на нет.

— Товарищи! — произнес Велик. — Я — с вами!

Аплодисменты прервали оратора, но вновь встал Вараниев, и Вождь продолжил выступление.

— Товарищи! — повторился он. — Оценка текущего момента показывает, что предпосылки для революции созрели и пора брать власть. Власть брать необходимо! Власть брать необходимо немедленно и навсегда! Но как? Ответа на этот вопрос я пока не знаю, но мы его найдем. Мы его непременно найдем! Проанализируем ситуацию.

В этот момент Велик прервался — волнение не позволило ему выступать по памяти, он вынул из бокового кармана пиджака отпечатанный текст и положил перед собой. Прочитав несколько предложений, напряженно посмотрел в зал. Вождь выглядел встревоженным и неуверенным в себе. Вернувшись к чтению, он произнес еще пару фраз. Монотонно и отрешенно. И вновь последовала пауза.

* * *

Внезапный, неизвестно откуда взявшийся страх охватил Макрицына. К нему пришло ощущение того, что с каждым сокращением сердца кровь с избытком приливает к мозгу, издавая зловещий шум, нагнетая внутричерепное давление и вызывая пульсирующую боль. Еврухерий уже не слышал и не видел оратора, различал лишь смазанные линии силуэта, которые сливались в одно целое с коричневым прямоугольником трибуны. Ясновидящий опустил голову и стал растирать виски быстрыми круговыми движениями.

— Да посмотрите же вы на меня наконец! — услышал он чей-то крик.

Открыл глаза: перед ним стоял Семен Моисеевич.

— Ну, еле докричался до вас… С какой целью вы так усердно голову трете? Надеюсь, не искру добываете?

— Башка раскалывается, — тихо объяснил Макрицын.

— Так сами же и виноваты. К вашему сведению, вы уже не первый час сидите, ногу на ногу закинув. Забыли, что вам матушка покойная, царство ей небесное, говаривала многократно? А она предупреждала, что крайне отрицательно поза такая на кровообращении сказывается. Немедленно скиньте ногу и поставьте на пол!

Ясновидящий подчинился и сразу отметил, что неприятные ощущения стали стремительно ослабевать.

— Красный топор революции на бычью шею буржуазии! — донеслись до него слова Вождя.

Пространство потрясли аплодисменты, а «полуфранцуз-полуеврей» поинтересовался:

— Что здесь происходит, друг мой?

— Съезд Коммунистической партии.

— А какое отношение вы имеете к сему сомнительному мероприятию?

— Являюсь ее членом, вхожу в состав руководства.

— Какой партии, не сочтите за труд уточнить? — тоном виноватого человека прошептал Семен Моисеевич, наклонившись к уху Макрицына.

— Коммунистической партии «Мак. Лем. иЧ.». То есть «Макс, Лемин и Члены».

Космополит с недоумением посмотрел на собеседника и, не проронив ни звука, медленно прошелся вдоль стола, внимательно разглядывая сидящих в президиуме. Вернувшись, он снисходительно улыбнулся:

— Вы убеждены, что ваши соседи по столу — коммунисты?

— А кто же, по-вашему? Не буржуи же!

«Полуфранцуз-полуеврей» торжественно произнес:

— Друг мой, коммунистами здесь и не пахнет! Следовательно, и никакого коммунистического съезда быть не может! Дабы не казаться голословным, прошу вас убедиться в справедливости моих слов путем визуального знакомства с присутствующими. Сделайте одолжение — прогуляйтесь вдоль стола. А впрочем, не стану вас утруждать…

Едва Семен Моисеевич произнес последнее слово, стол вместе со стульями вдруг выехал вперед, развернулся на сто восемьдесят градусов и медленно, бесшумно поехал мимо ясновидящего. Интеллигентные лица с ухоженными бородками и без оных внимательно смотрели на Макрицына, который сразу же подметил, что первые четверо мужчин имели желтые пиджаки, а следующие трое — зеленые. Остальные семь человек оказались облаченными в твидовые сюртуки темных оттенков. На левом лацкане у каждого имелась визитная карточка. Мелкие буквы по очереди увеличивались до внушительных размеров и в строгом порядке падали на пол, образуя инициалы и фамилии. Ясновидящий без труда читал: В.М. Чернов, Н.С.Русанов, В.М. Зензинов, В.В. Сухомлин, затем П.Н. Милюков, А.И. Шингарев, В.Д. Набоков.

— Не знаю таких, — мысленно отметил Макрицын.

Вторая семерка имен и отчеств на визитках не имела.

— Гейден, Герье, Грум-Гржимайло, Гоц, Гогелия, Гершуни, Гучков, — закончил читать «коренной москвич». — Постойте, где Виктор Валентинович Вараниев, где Шнейдерман, где Восторгайло? — удивился Макрицын.

— Не имею чести быть с ними знакомым, — ответил «полуфранцуз-полуеврей». — Эсеры? Октябристы?

Еврухерий разозлился:

— Да что вы дурака валяете?! Как будто с луны свалились! Виктора Валентиновича вся страна знает — председателем партии он у нас!

Космополит сделал вид, будто пытается что-то вспомнить.

— Простите великодушно, но названные вами фамилии мне ни о чем не говорят. Посудите сами: среди лиц, проживающих в одном лишь не самом густонаселенном Таганском районе столицы, только среди прописанных имеется семнадцать человек по фамилии Шнейдерман. Неужели вы могли предположить, что я соглашусь рассказывать о местонахождении каждого из них?

— Про каждого не спрашиваю — только про Боба Ивановича!

— Исключительно из уважения к вам, сообщаю, что данный субъект прописан в Первопрестольной никогда не был, а следовательно, находится в столице незаконно. Тем более что проживает он совсем недалеко от центра Москвы, в новой трехкомнатной квартире, купленной, между прочим, на партийные взносы. Жилплощадь оформлена на его супругу Виолетту, бывшую медсестру, а ныне артистку кино. Второсортного, должен уточнить. Не могу не добавить, что господин Шнейдерман обладает шикарной жилплощадью в историческом центре Санкт-Петербурга, которую использует для незаконного обогащения.