Книга Стая бешеных - Фридрих Незнанский

– Конечно, конечно. – Женщина захохотала. – Давайте, давайте разбираться в этом грязном дерьме! Он не обижал меня. Он обидел меня один раз… И навсегда.

Голос ее звучал гулко, словно в стереофоническом радиоприемнике. Казалось, что говорит не она одна, а по крайней мере три человека вторят ей, раскладывая звук на разные тональности. Эта ее возможность присутствовать голосом в разных точках комнаты поразила Турецкого. Он беспомощно оглянулся по сторонам. Деловой настрой мгновенно улетучился.

– Чем я могу вам помочь, Аделаида Ивановна?

– Мне? Лучше поддержите девочку. Ей хуже всех. Пережить такое в восемнадцать. Она сейчас еще не понимает всего ужаса положения, но потом начнется осознание. И зовите меня, наконец, просто Ада. Я ненавижу имя Аделаида.

– Вы стреляли в мужа?

– А кто? – вопросом на вопрос ответила женщина.

– Когда Зоя приехала на дачу?

– Ах это… – разочарованно протянула Ада. – Я полагала, что вы умней. Да они бы, – женщина снова потянулась к окну и, как подпольщик, боком выглянула в щелку занавески, – давно бы арестовали ее, если бы имелась хоть одна зацепка. У Зои – алиби. Она всю ночь веселилась с молодыми людьми в клубе.

– Я спрашиваю, в какое время Зоя уже была на даче?

– Наверное, в десять или раньше. Кто же в состоянии запомнить точно? Это же счастливые часов не наблюдают. – Ада с какой-то особенной издевкой произнесла слово «счастливые».

– Вы чувствовали себя несчастной, Аделаида… Ада? – поправился Турецкий. – А на первый взгляд как будто не скажешь. Наоборот, избранница судьбы – достаток, любимый муж, уважаемая работа.

– И на первый взгляд не скажешь, и на второй, и даже на третий… – В ее зрачках пробежали искры, будто кто-то чиркнул спичкой и не смог зажечь огня.

– Вы ведь всегда были на виду. Не сидели клушей на хозяйстве, не бегали от скуки по тренажерным залам. Зачем вам понадобилось убивать мужа? Ну ушли бы и все, и нет, как говорится, проблем.

– Я не смогу вам объяснить, даже если – что совершенно невозможно – расскажу всю свою жизнь. У меня один знакомый загремел в психушку… Знаете, как он это состояние передал? Сидишь в собственной квартире, смотришь на противоположную стену и в какой-то момент понимаешь, что либо ты, либо эта замызганная, с застарелыми пятнами стена. Другого не дано – либо-либо. И начинаешь сходить с ума.

Турецкий тоже подошел к окну. Ада оказалась на удивление низкорослой женщиной, она едва доставала Александру до плеча. Дорожки морщин плотной сетью раскинулись вокруг нижних век, на верхней губе и подбирались ко лбу. Волосы, наверное, не причесывались с прошлого вечера и сбились в колтун, под ногтями застряла то ли грязь, то ли кровь. Но и в таком неприглядном виде Кобрина имела странное свойство – под воздействием какой-то внутренней силы мгновенно превращаться в привлекательную женщину, обращать внимание собеседника на положительные стороны своей внешности, она как будто даже становилась выше ростом, опрятнее, эффектнее, чем была на самом деле.

– Вы объясняете свой поступок внезапным помутнением рассудка?

– Да, да. Они уже это записали, – женщина мотнула головой в сторону стоящих во дворе машин. – Разве можно убить человека, да еще с которым прожила вместе столько лет, в здравом уме?

– Можно. И, прошу вас, без истерик и поз. Оставьте свою роль для более благодарных зрителей. А для меня начните, уж будьте любезны, все сначала.

Ада опустилась на банкетку. Несмотря на сгорбленные плечи и помятый вид, понятно было, что она не сдалась и силами еще может померяться с целым следственным управлением. Контакта у Турецкого с подозреваемой не получалось.

– Мы выпили… – начала она как-то механично. – Ах, да! Не с того места начала. Муж появился поздно, он уезжал куда-то по делам. Последний год такой образ жизни у нас стал правилом – встречались на несколько минут и в койку. Утром я его уже не видела. Но вчера я предложила ему выпить. Виски… Там, – Ада снова кивнула в сторону окна, – бутылка фигурирует в качестве вещественного доказательства. Или вас не интересуют мелкие следственные фактики? Ага! Вы – психолог. Изучаете женскую натуру в своем пределе.

– Нет. Я не замахиваюсь на столь глобальные темы, дай бог хотя бы немного понять вас. По какому поводу вы решили устроить торжество? Юбилей вашей свадьбы?

– Вы уже и это успели узнать, – женщина с нескрываемой ненавистью кинула черный взгляд на Турецкого.

– Ничего я не знал, только предположил. Женщины чрезвычайно любят отмечать интимные даты и придают им эпохальное значение. Настолько эпохальное, что даже, как видите, доходят до убийства. И как же вы провели торжество?

– Гостей не было. Мы сидели вдвоем, потом поссорились.

– А Зоя все время живет в городе? К вам приезжает редко?

– Ну при чем тут Зоя? – Ада занервничала. – Да, мы поссорились.

– По какому поводу?

– Не знаю, не помню. Он оскорблял меня, начал таскать за волосы. Он мне изменял, я его ревновала. Так просто и понятно! – Ада уже кричала. Какие-то из слов Турецкого привели ее в бешенство, что-то особенно больно задело.

– Почему оскорблял? В чем причина конфликта? – Раздражение женщины «завело» Турецкого, он тоже перешел на повышенный тон.

– Надоело! – Ада заткнула уши и сморщилась, словно от нестерпимой боли.

– А вы что же, серьезно считаете, что вас сейчас должны оставить в покое? Убит человек, и не простой человек, а депутат. Поднялся такой вой, Дума гудит, как растревоженный улей. Вы неглупая женщина и понимаете, о каких высоких постах идет речь. Да вас теперь замучают мелочами. Никаких интимных тайн, никаких запретных тем! Не стройте из себя дамочку сентиментальных романов. Вас будут спрашивать, даже когда вы последний раз спали со своим мужем.

– На это как раз вовсе нетрудно ответить. – Ада успокоилась и в ней появилась надменность. – Вчера. И не смотрите на меня так, – заметила она остановившийся взгляд Турецкого. – Да, после скандала мы занялись любовью. А разве это противоречит законам психологии?

– В связи со своей профессией я вообще стал сомневаться, что существуют какие-либо законы в этой призрачной области науки. Когда же вы решились на убийство, сразу после…

– Знаете, как вас там, Турецкий, я не верю в минуты, которые разом переворачивают человеческую жизнь. Это иллюзия, что судьба играет человеком, на самом деле все наоборот. Человек ведет судьбу на веревочке, как неповоротливого медведя. По действию это было так: мне не спалось, я вышла из спальни, бродила по дому, потом взяла пистолет, включила свет. Аркадий не проснулся. Я стреляла.

– Вы знали, где хранится пистолет мужа, и решили воспользоваться им. Где вы научились так хорошо владеть оружием?

– Представьте себе, я чрезвычайно любознательная особа. Когда-то в юношеском возрасте занималась всеми мыслимыми видами спорта, в том числе и в тир бегала.