Книга Завтрак с Машиахом - Илья Баксаляр

Верховный жрец решительно скинул руку фараона со своего плеча.

– Ты предал отца, дав возможность этим шакалам убить его. Но я не такой, как ты. Что такое жизнь, полная мук изменника? Я не отрекусь от Атона никогда.

Фараон отошел в сторону:

– Что ж, про твой нрав мне многое говорили. Ты не хочешь принять мое предложение, – Рамзес Второй снова протянул руку собеседнику. – В последний раз прошу тебя: отрекись от своего Бога, и мы станем, как прежде, друзьями.

– Нет! Я не могу быть другом изменнику, – верховный жрец демонстративно отвернулся от могущественного правителя.

– Вот видите, какой он высокомерный, ставит себя выше самого фараона, его надо казнить. – Рамзеса Второго окружила толпа жрецов, изо всех сил старавшаяся убедить правителя жестоко покарать бунтовщика.

Фараон ударил посохом об пол. Жрецы испуганно замерли и стали медленно отходить от правителя, искоса поглядывая на него.

– Так ты принимаешь мое предложение? – глаза Рамзеса Второго налились яростью.

– Нет! – на весь храм выкрикнул верховный жрец.

Лицо фараона посерело, щеки обмякли, глаза потухли:

– Что ж, воля твоя, – он знаком позвал к себе начальника стражи. – Тогда приступайте!

Четверо воинов подбежали к верховному жрецу и грубо сорвали с него священные одежды. Он пытался оттолкнуть от себя солдат:

– Вы хотите казнить меня прямо здесь, в храме?! Вы не боитесь Бога? Небеса покарают тебя за это!

Солдаты остановились, с испугом глядя на Рамзеса Второго. Фараон молчал. Жрецы стали медленно окружать правителя:

– Вот видите, какой он. Вы ему хотели даровать жизнь, а он все еще демонстрирует свое превосходство над вами. Разве такого человека можно прощать?

Воины фараона пребывали в нерешительности, не зная, как поступить дальше. Стены храма внушали им священный страх, а Бог Атон осуждающе смотрел прямо в глаза.

– Проявите решительность! Кто такой Бог Атон и кто вы? Фараон – вот настоящий Бог. Не позволяйте своим подчиненным усомниться в своей силе и власти. Этот человек, как и Атон, заслуживает смерти. Вы – фараон, и все должны преклоняться перед вами, – не унимались жрецы, а один из них, воспользовавшись моментом, нашептывал Рамзесу Второму на ухо: – Мы сотрем из истории упоминания обо всех правителях прошлого, оставив в истории только ваше имя, которое станет главным на века.

Фараон молча, с болью в глазах посмотрел на начальника стражи и, испытывая неимоверные душевные муки, медленно кивнул головой. Солдаты придавили верховного жреца к полу, он оказался на коленях перед Рамзесом Вторым.

– Что ж, воля твоя! Я сделал все, чтобы сохранить тебе жизнь. В твоей смерти нет моего злого умысла. Ты сам выбрал свой путь, – глаза фараона наполнились влагой, он больше не мог говорить.

К верховному жрецу подошел начальник охраны, схватив старца за копну седых волос, замахнулся коротким мечом:

– Прощайся с жизнью. Твое время пришло.

– Постой! – Рамзес Второй сорвался с места и подбежал к верховному жрецу. – Я даю тебе последний шанс. Отрекись от Атона, и ты останешься жив. Мы будем, как и прежде, часто с тобой разговаривать в твоей библиотеке, прогуливаться вдоль Нила, обсуждая насущные проблемы. Оставайся в этой жизни, ибо нет ничего дороже нее, – фараон преклонил колено перед мужчиной в годах, ощутив острую потребность в нем.

– Что такое моя жизнь? Это ничто! Я всего лишь крохотная пылинка в мировой истории, впрочем, как и ты. Время своими жерновами сотрет нас в пыль, которую разнесет ветер. Жизнь одного человека, даже самого могучего, всего лишь мгновение в бесконечном потоке веков. Но есть одна великая тайна, которая позволит любому человеку подняться над своими слабостями и стать великим. Тем, кто сможет поменять наш мир…

Верховный жрец не успел договорить, один из жрецов в испуге подбежал к начальнику стражи:

– Делай же свое дело быстрее! Ты же слышал приказ фараона!

Меч взлетел вверх и резко опустился вниз. Голова верховного жреца покатилась к ногам Рамзеса Второго.

***

Ночь медленно опустилась на город. Яркие огни загорелись на проспекте Давида, людей на улице стало меньше, как и машин. Эфраим гнал свой «Мерседес» в сторону Старого города, торопясь к Храмовой горе. Рядом сидела Кейла Овальская. Повсюду встречались военные патрули и множество бронетранспортеров.

– Кейла, что же могло такого произойти, чтобы нужно было в Иерусалим подтягивать так много бронетехники и солдат?

– Это все происки коэнов. Они хотят спровоцировать большую войну и, скорее всего, попытаются захватить Храмовую гору, а ты сам понимаешь, что значит для всего мусульманского мира эта одна из главных святынь ислама. Прибавь газу, осталось мало времени, – торопила Овальская шефа, – быстрее, пока еще можно остановить трагедию, в которую скоро будет вовлечен весь мир.

В небе послышался раскатистый гул. Несколько истребителей на бреющей высоте пронеслись над городом.

– Ну вот, началось! – не выдержала Кейла и с силой ударила кулаком по передней панели.

– Успокойся! Машина тут ни при чем. Еще не все потеряно. Наверное, ты права, Кейла, скорее всего, премьер-министра ввели в заблуждение. Но даже в худшем случае есть еще один козырь, – Галиви понизил голос. – В рядах палестинцев завербован очень важный человек, его настоящего имени никто не знает. Это тайна, которую скрывают от высшего руководства страны многие годы. Есть только один канал связи, но к нему пока еще никто ни разу не прибегал. Его оставляют только на самый крайний случай. Мы подключим нашего агента, если ситуация совсем выйдет из-под контроля.

У въезда в Старый город машину остановил военный патруль. Двое молодых солдат с автоматами в руках потребовали предъявить документы. Проверив служебные удостоверения, они пропустили «Мерседес» внутрь исторического района, и чем глубже уходила улица, тем ýже становилась дорога, пока автомобиль не уперся в тупик недалеко от Стены Плача. Дальше на машине проехать было нельзя, а до контрольно-пропускного пункта в Восточный Иерусалим оставалось минут пять пешком. Галиви оперативно припарковал машину и, несмотря на свою флегматичность, так решительно зашагал в сторону мечети, что Овальская с большим трудом поспевала за ним. Но пройти самым коротким путем через площадь перед Стеной Плача не удалось – она была полностью блокирована армией Израиля, и на все требования руководителя «Моссада» пропустить его солдаты отвечали холодным молчанием, не обращая внимания на документы, представленные высокопоставленным чиновником. Они даже не удосужились посмотреть на грозные удостоверения солидных людей в штатском. Военнослужащие стояли как истуканы, выполняя приказы только своих командиров. Пришлось, вернувшись назад, обойти Стену Плача верхними улицами.

Два руководителя «Моссада» торопились к главной мечети, они хорошо знали Старый город и, несмотря на темное время суток, неплохо ориентировались в сети маленьких переулков и узких проходов между домами. Старый город, казалось, вымер, на улицах не было ни души, даже вездесущие бездомные собаки, которые так часто встречаются в этом районе, куда-то странным образом подевались. Стало темно. Узкие улочки слились в беспросветные темные пятна с мрачными старинными домами, практически во всех домах был погашен свет. Старый Иерусалим замер в ожидании чего-то непредсказуемого и страшного. Полная тишина опустилась на древние кварталы святого города.