Книга Камень судьбы - Тимур Туров

Скулария, вцепившись в нижнюю балку стрелы, завороженно провожала взглядом падающий изумруд. Понимала ли сатресса, что проиграла? Или, наоборот, в этот миг в ее хорошенькой головке возник новый план? Узнать это Глебу было не суждено. Он лег грудью на ледяной металл, разжал руки. Очень хотелось закрыть глаза, но пока превратившийся в зеленую точку камень не закончил свой полет, Глеб не нашел в себе силы сделать это.

Запрокинув искаженное гримасой ненависти, побелевшее лицо, Скулария прошипела:

– Ты умрешь, «коричневый»! Глупец, на что ты надеялся? Акунд слабый колдун, и сил в нем не осталось! Я убью его и все равно завладею камнем. Ты упустил свой шанс. Пусть клан Ксенфов погибнет – мне плевать! Со смарагдом я подчиню себе любой другой. Я возьму под контроль все колодцы в городе. Да что там в городе – в стране! В мире! Смотри, что такое настоящая высшая магия!

И она вдруг захохотала неожиданно загустевшим, басовитым голосом, от которого Глеба продрал озноб, во сто крат сильнее того холода, что нес ветер.

– К черной земле, что принимает в себя всякого, взываю я! К черной воде, что топит в себе всякого, взываю я! К черным корням, что пьют всякого, взываю я! К черному ветру, что иссушает всякого, взываю я! Смерть, приди же и возьми то, что твое по праву! Твоей власти отдаю я сих малых…

Голос Скуларии сделался еще более низким. Это был уже не голос, а глухой подземный гул, в нем тонули отдельные слова. Вокруг ее тела разлилось зеленоватое сияние, в котором потрясенный Глеб увидел очертания разнообразных предметов – светящиеся призрачные силуэты.

Кольца, амулеты на цепочках, камни, ножи, браслеты, кости, серебряная чаша, золотая корона повисли в сгустившемся воздухе и хороводом закружились вокруг висящей над бездной хозяйки. Наливаясь недобрым, сумеречным светом, каждый из них породил тонкую темную нить, тянущуюся к голове Скуларии. Теперь уже казалось, что вокруг нее вращается зелено-золотое колесо с пульсирующими спицами.

От холода и какого-то общего опустошения души и тела Глеб не мог думать, говорить, двигаться. Он лишь наблюдал, как сатресса готовилась нанести последний, решающий удар с помощью всей совокупности вживленных в ее тело амулетов.

И в этот миг смарагд закончил свое бесконечное падение и с тихим шлепком лег в окровавленную ладонь Акунда.

Он действительно был никудышным магом, этот черноволосый сатра, всю недолгую жизнь проживший изгоем, безвестным сиротой. Обреченный на сострадательное презрение со стороны соплеменников, он с детских лет пытался доказать всем: он, Акунд, что-то значит. Изнуряя сильное тело многочасовыми тренировками, он пытался стать тем, кем и должен был быть по праву рождения, – сильнейшим среди сильных. Судьба жестоко обошлась с ним, но вот пришло время расплаты за все унижения, за годы прозябания, за невидимое клеймо «ребенка клана», за драки и хулиганские выходки, у которых была одна-единственная цель – заставить всех вокруг если не уважать, так хотя бы бояться себя.

Поэтому, когда наследство убитого отца соединилось наконец с наследником, когда тело Силы Акунда Ксенфа ощутило ту мощь, что содержал в себе зеленый кристалл, он, несмотря на боль, несмотря на раны, терзавшие его тело, засмеялся, ибо в одно короткое мгновение увидел, что его ждет, и понял, чем теперь обладает.

И смех его напугал Скуларию. Безжалостная убийца, служившая в этой жизни лишь себе – и Смерти, – она услышала в смехе сатра свой приговор. Золотисто-зеленое колесо, спаянное из теней смертоносных амулетов, сорвалось с оси и рухнуло вниз, на Акунда.

Сжав смарагд, он не стал плести сложных заклинаний – да он и не умел этого делать. Нахмурив брови на обожженном лице, сатра просто пожелал силы, и камень откликнулся на это желание нового хозяина. Множество магов Ксенфа в то мгновение ощутили, как исчезают незримые створы, что запечатывали колодцы, принадлежавшие их клану. Находящиеся на боевых постах, ожидающие атаки врага, они поняли – что-то случилось.

Чистая, бешеная сила ударила из колодцев, и невидимые для глаз лишенных магии людей и нелюдей струи ее устремились к одной точке, туда, где стоял с камнем в руке Акунд Ксенф.

Магическая энергия слилась в единый бурлящий поток и, подчиняясь воле хозяина смарагда, ударила навстречу колесу Скуларии. Поток был настолько плотным, настолько насыщенным, что обрел видимый образ. Глеб запомнил это как столб яркого зеленого огня, вдруг вырвавшийся из поднятой руки Акунда. Испепелив без остатка призрачное колесо, пламя рванулось дальше – ввысь!

Скулария закричала, одним рывком забросила свое гибкое тело на стрелу крана, но большего сделать не успела. Прозрачный зеленый столб с ревом ударил в металл.

Жар опалил Глеба, изгнав холод. Железо под руками сделалось нестерпимо горячим. Стрела мелко задрожала, сам кран несколько раз качнулся.

Сатресса пыталась спастись, и ей почти удалось это, но прыжок, что совершила она, стремясь вырваться из гибельных объятий пламени, оказался для Скуларии последним. Она сгорела в воздухе, как сгорают бабочки-траурницы над огнем свечи – с треском и без остатка…

Огненный столб опал, исчез. Наступила жуткая, неправдоподобная тишина. И в этой тишине отчетливо прозвучал такой знакомый, привычно насмешливый голос Акунда:

– Ну что, братуха?.. Вот и все. Сам спустишься или помочь?

Они сидели рядом на ржавой рельсине – сатра и человек. Глеб курил, пытаясь заставить пальцы держать сигарету без дрожи. Акунд, с помощью обретенной магической энергии слегка подлечивший жуткие раны, смотрел на темное небо. Ночь висела над кладбищем вагончиков, тихая и спокойная.

– А что дальше? – спросил Глеб. – Ты теперь этот… Владыка?

– Сейчас, разогнался. Придется доказывать. Эти старперы так просто мне власть не отдадут. Хотя с учетом тех возможностей, что дает эта штука… Закрою колодцы опять, и пусть делают, что хотят. – Акунд подкинул смарагд на ладони, точно мячик. – А все же интересно, откуда она взялась? Кто ее сделал? Ведь она позволяет творить вещи, невозможные для обычных магов…

– Сейчас узнаешь.

И Глеб коротко пересказал сон про старика в маске.

– Не, фигня это все, – махнул рукой сатра. – Не знаю, что эта хреновина тебе показала, но все это похоже на обман. Атлантида, если она и была, утонула двенадцать тысяч лет назад, когда мы и остальные только пришли на Землю, а маги из синей сферы участвовали в создании Пелены три тысячи лет назад. Так что не сходится…

Глеб только плечами пожал.

– Так что впереди много всякой болтовни и проверок, – продолжал Акунд. – И потом дел выше крыши – войну надо остановить, с прихвостнями Дэфтера разобраться. Но прежде я хотел бы услышать от тебя, Глеб Погодин, – чего ты желаешь? Акунд Ксенф готов отблагодарить тебя за все то, что ты сделал для него – и для клана.

Услышав эти слова, Глеб повернулся и посмотрел на сатра. Посмотрел – и отвел глаза, не выдержав бестрепетного взгляда своего товарища. Теперь уже бывшего товарища, потому что тот сатра, которого знал Погодин, тот Акунд исчез. Рядом с Глебом сидел будущий Владыка клана. И если он предлагал что-то, молчать в ответ было нельзя.