Книга Цареубийство. Николай II: жизнь, смерть, посмертная судьба - Семен Резник

Не трудно понять, что конференция лишь официально оформила решение, ранее принятое в высших церковных кругах и, конечно же, согласованное со светской властью. Прокурор-криминалист В.Н. Соловьев, руководивший расследованием 26 лет, был оставлен. За два дня до конференции он опубликовал на сайте pravoslavie.ru острую полемическую статью. По форме она была направлена против конспиратологических фантазий некоего П.В. Мультатули, а по сути — в защиту своего человеческого и профессионального достоинства.

Зная уже о том, что произошло, В.Н. Соловьев дипломатично «согласился» с «единственно разумным решением» Святейшего Патриарха Кирилла «начать все исследования с нуля и участием Церкви довести эту трудную работу до логического конца».

Попутно следователь-криминалист дал понять, в каких не простых условиях ему довелось работать в течение тех 26 лет:

«Я совершенно спокоен за своё будущее, поскольку старался жить честно, и проведенная мной работа даёт мне полную уверенность в правильной идентификации останков.

Конечный результат даётся непросто. Никто путь мой не устилал коврами. Много лет оппоненты со мной боролись со страстью, достойной лучшего применения, и часто недозволенными методами. “Научные споры“ иногда приобретали причудливый вид. Например, один известный князь попросил начальника [ельцинской] охраны Коржакова выделить некого сексота (секретного сотрудника), чтобы он радикально изменил мои взгляды относительно останков Царской Семьи (Вы, Пётр Валентинович, с каким-то упоением и восторгом описали эту историю в своей книге). Ведь, правда, очень смешная история? История о том, как “жандарм“, лишь недавно по заданию КГБ “гонявший“ диссидентов, даёт “руководящие указания“ прокурору о необходимости смены его научной ориентации. Понятно, что ничего у него не вышло, а у Вас и подавно не выйдет. Достоверные научные исследования и данные исторических источников укрепили меня в своей правоте»[380].

От имени Следственного комитета Российской Федерации на конференции в Сретенском монастыре выступила старший следователь по особо важным делам Марина Молодцова, заменившая впавшего в немилость В.Н. Соловьева. Она сообщила, что «следственный комитет планирует выяснить, не являлся ли расстрел царской семьи ритуальным убийством».

Это значит, следственное дело по идентификации «екатеринбургских останков», трижды завершенное большой группой ученых разных специальностей, открыто в четвертый раз.

«’’Следствием планируется назначение психологоисторической судебной экспертизы для разрешения вопроса, связанного в том числе и с возможным ритуальным характером убийства царской семьи“, — сказала сотрудница СКР, которую цитирует РИА “Новости“»[381].

Молодец, Молодцова! Кому, в самом деле, нужна эта митахондриальная ДНК и прочие премудрости молекулярной генетики. Даешь психолого-историческую экспертизу жидо-масонского заговора против России и всего человечества! А «екатеринбургские останки» пусть полежат. Они хлеба не просят.

Ждали сто лет, еще подождут.

…Крупнейший теолог и историк религии, профессор Духовной Академии, член-корреспондент Российской Академии Наук, еврей по происхождению и православный христианин по вероисповеданию, выдающийся исследователь многовековой истории кровавого навета Даниил Авраамович Хвольсон (1819–1911):

«Иногда невольно приходит мысль, что история человечества есть отчасти история обитателей сумасшедшего дома, отчасти же история разбойничьей шайки»[382].

Приложение

Фарс или трагедия. О книге Л.А. Животовского «Неизвестный Лысенко»
С.Е. Резник

Поначалу я считал невозможным участвовать в дискуссии по книге Л.А. Животовского «Неизвестный Лысенко»[383]. Автор книги — доктор биологических наук, и его книга, как минимум, по внешним признакам (цитаты с точными ссылками, список использованной литературы и т. п.), носит характер историко-научного исследования. Тогда как я не биолог и не историк, а только писатель. Моя миссия — создавать художественные образы, а не обсуждать научные труды.

Однако эти соображения вытеснило твердое чувство, что я морально обязан высказаться. История науки, биографии виднейших биологов — составная часть моих литературных интересом более пятидесяти лет. Моя первая книга (1968 год, серия ЖЗЛ) — биография академика Николая Ивановича Вавилова. В ходе работы над ней я вынужден был погрузиться в конфликт между Вавиловым и Лысенко, исследовать его социальные, идеологические и психологические корни, роковую роль этого конфликта в судьбе Вавилова и всей советской генетики. С тех пор я не раз возвращался к вавиловско-лысенковской теме, сейчас интенсивно работаю над обновленной биографией Н.И. Вавилова, в которой снова вынужден уделять много внимания Трофиму Лысенко[384]. Хотя я никогда не претендовал и не претендую на какой-либо вклад в историю науки, я думаю, что ориентируюсь в данном материале не хуже профессиональных биологов и профессиональных историков.

Название книги Л. Животовского «Неизвестный Лысенко» ни в коей мере не соответствует ее содержанию, ибо ничего ранее неизвестного о Т.Д. Лысенко в ней нет. Это поверхностная компиляция широко доступных фактов и цитат, что само по себе могло бы быть полезным, если бы не их тенденциозный подбор, искажающий истинное лицо главного персонажа и ложно обрисовывающий его место в истории науки и общества.

Из книги видно, что автор является опытным «селекционером». Направленная селекция — могучий инструмент для выведения продуктивных сортов, но исторической науке она противопоказана.

Еще на заре советской власти в России произошло массированное вторжение селекции в историческую науку. Ведущим историком в СССР считался Михаил Николаевич Покровский, основатель школы историков-марксистом. Ему принадлежала крылатая формула: «История — это политика, опрокинутая в прошлое». Этой формулой и руководствовалась марксистская историческая псевдонаука на протяжении всех десятилетий советской власти; она же остается руководящей для многих «историков» в нынешней России. Есть такие «историки» и на Западе, но там они не доминируют.

Опрокидывая в прошлое текущие политические и идеологические установки, царскую Россию изображали отсталой, феодальной «тюрьмой народов», а когда — при товарище Сталине — установки переменились, та же царская Россия стала передовой многонациональной державой, объединяющей семью братских народов под руководством старшего брата — более равного, чем все остальные.