Книга "По своим артиллерия бьет..." Слепые Боги войны - Владимир Бешанов

Одновременно части и соединения корпуса настойчиво повышали боевую и политическую подготовку, достигнув полной гармонии:

«В отношении бойцов мы производили подготовку в сочетании боевой подготовки с сельскохозяйственными и строительными работами. На каждом участке в поле организовали учебные взводные пункты и, отрывая бойцов на 10–15 минут(!) по очереди, проводили подготовку одиночного бойца. В период между посевной и уборочной производили краткосрочные, двух-трехдневные, сборы для сколачивания подразделений, а после окончания уборочной в ноябре месяце провели батальонные, полковые и дивизионные учения. У нас начальствующий состав — высший, старший, до командиров батальона включительно, подготовлен вполне удовлетворительно».

Любопытно, как выглядела «боевая подготовка» в колхозных артиллерийских полках? Бросили косы, выбежали из свинарника, разобрали-собрали затвор, пальнули? Или в колхозной химической роте (ей-богу, она так и называлась)? Кстати, у них и танковые батальоны были.

Опытный артиллерист Н.М. Хлебников, по окончании академических курсов технического усовершенствования в 1932 году назначенный командиром артполка 14-й Московской стрелковой дивизии, с удивлением обнаружил «флюсы» в боевой подготовке: «Некоторые командиры младшего и среднего звена не умели ликвидировать простейшие неисправности в материальной части орудий (невольно возникает вопрос: чему они могли научить рядовой состав? — Авт.). А такая вещь, как выверка прицельных линий, и вовсе ставила их в тупик».

Итоговый приказ № 0101 изящно формулировал, что в 1933 году «общевойсковая подготовка по большинству соединений не была в центре внимания». Красная Армия достигла значительных успехов, но сложные формы глубокого общевойскового боя — взаимодействие родов, работа штабов и связи по обеспечению непрерывности управления — «остались недостаточно отработаны». Резко отставала подготовка тылов, организация разведки и наблюдения, а «в некоторых отдельных частях имели место позорные факты очковтирательства, а также послабления в требованиях и оценках».

Артиллеристы достаточно хорошо освоили управление огнем в звене батарея — дивизион, но управление в составе групп не отработали. Зенитчики более-менее приличные результаты демонстрировали «лишь при элементарной стрельбе на высотах до 1500–2000 м», при высотах до 4500 м — «огонь не практикуется совершенно». В зачаточном состоянии находились такие вопросы, как взаимодействие артиллерии с танками и штурмовой авиацией, фоторазведка и дешифрирование в артавиации. Личный состав слабо знал материальную часть, командиры демонстрировали «математическую немощь» при подготовке данных для стрельбы.

В качестве положительного примера отмечались «первые успехи по применению радиосвязи», правда, при условии, что работающих радиостанций не больше двух. Наладить работу сетей и узлов связи пока не получалось. Что неудивительно при отсутствии специалистов, единых правил и наставлений.

«Полк получил одиннадцать отечественных радиостанций, — вспоминает маршал Н.Н. Воронов. — Требовалось освоить их в кратчайшие сроки. Но у нас не оказалось ни одного специалиста. Стали искать радиолюбителей. В учебном дивизионе знатоком радиодела оказался командир отделения Юрин. За несколько дней он хорошо научился работать на радиостанции. Ему и поручили мы проводить занятия с командирами и красноармейцами». Если принять во внимание, что Воронов командовал лучшим артиллерийским полком Красной Армии, входившим в состав образцово-показательной Московской Пролетарской дивизии, то можно представить, как осваивалось радиодело где-нибудь в Крижополе. Где они отыскивали радиолюбителей? Что радиолюбители могли знать о таких вещах, как правила радиобмена, система позывных, кодирование передач?

(В августе 1932 года Н.Н. Воронов в составе военной миссии был направлен в Италию наблюдать за маневрами: «Меня поразило обилие в итальянских войсках полевых радиостанций. Понравилась четкость штабной работы, которая значительно сокращала время подготовки документов… На составление боевого приказа командир дивизии затрачивал 50 минут, командиры полков — 30–40 минут. Такой оперативности стоило поучиться». Потом маршал подумал и дописал: «Орудия батареи были старомодного типа, времен Первой мировой войны, никакого интереса не представлявшие. У нашей военной миссии составилось весьма невысокое мнение о боевых качествах итальянских войск, особенно артиллерии. Красная Армия далеко обогнала их и по качеству вооружения, и по боевой выучке личного состава». Непонятно, какими новомодными орудиями в то время мог похвастать командир советского артполка, «трехдюймовкой» или гаубицей Круппа? И как совмещалось наше превосходство с желанием поучиться у «фашистов»? Четыре года спустя Н.Н. Воронов снова побывал в Италии: «Понравилось мне на маневрах широкое применение итальянцами полевых радиостанций различного назначения. Стало обидно, что мы на родине радио еще не достигли такого высокого качества радиостанций для всех родов войск». И снова добавил: «Вообще поучительного для нас в Италии было мало. Маневры походили на большой пышный спектакль».

Вызывал беспокойство уровень выпускников военных школ: «Слабыми сторонами продолжают оставаться: недостаточная общеобразовательная подготовка, недостаточная отработка командного языка, нет уверенных навыков командования в сложной обстановке, слабо поставлена топографическая подготовка курсантов, изучение и освоение техники в ряде школ еще не вполне удовлетворительны, иностранные языки по-прежнему не изучаются». И это вполне объяснимо: в 1932 году 79,1,5 % курсантов — при безупречной анкете — имели только начальное образование.

А вот уровень слушателя военной академии тех лет: «Значительная часть слушателей не отвечает требованиям. Мы в наших академиях вынуждены обучать людей арифметике, самому элементарному правописанию. Ведь он еще пишет не «донесение», а «донисение», не «взвод», а «звод».

В августе — сентябре 1934 года К.Е. Ворошилов лично побывал на учениях ПриВО, УВО, БВО и убедился, что факты очковтирательства «имеют место» не только в отдельных частях, но и округах. Маневры все больше превращались в расписанное по часам постановочное действо. Так, командующий войсками Приволжского военного округа П.Е. Дыбенко представил опытное учение на тему: «Прорыв оборонительной полосы противника стрелковым корпусом». Наркому резко бросилась в глаза именно показушность мероприятия, в ходе которого штабы рисовали стрелы, а две дивизии 12-го стрелкового корпуса, предоставленные сами себе, трое суток перемещались с места на место согласно отрепетированному сценарию:

«Главное внимание было уделено внешней стороне подготовки и проведения учения, что в результате не дало возможности по-настоящему выяснить вопросы, поставленные для данного учения…

Управление войсками было неудовлетворительным. Главнейшим недостатком управления, который резко бросился в глаза на Татищевском учении, является бюрократизм командования и штабов, бумажное руководство войсками.

Штабы старательно работают над красивым бумажным оформлением документов (плановых таблиц, схем, приказов и т. п.) независимо от того, сколько времени имеется на эту работу и доведение ее до войск. Занятые этой бумажной работой штабы не имеют времени на фактическую проверку передачи распоряжений, на проверку подготовки войск к действиям».