Книга Золотой день - Яна Темиз

– Не то чтобы я… она просила… а что, ты говоришь, с отделом кадров? – это странно, господи, как все странно! И молчание телефонов, и этот жесткий тон Кемаля… но ведь эти трупы не имеют никакого отношения, не могут иметь!.. – В отделе кадров все должно быть.

– Должно, и тем не менее нет. Я там сам был, только что, проверил и компьютер, и бумажки всякие. Только старые ведомости на получение зарплаты и сохранились, а там ни адреса, ни фото, ничего. Откуда ты ее взял? Только не говори мне, что она пришла к тебе с улицы и попросилась на работу!

– Но она действительно…

– Эниште, я тебя прошу. Не трать мое время. Если я ее найду, и она окажется жива и здорова, и выяснится, что она ни в чем не замешана, то на этом все закончится, понимаешь? А пока она либо самая подозрительная фигура, либо много видевший и слышавший свидетель, и в этом случае ей может грозить опасность.

Как в кино, думал Азиз.

Даже слова все какие-то… ненастоящие.

Как будто он что-то цитирует, полицейский роман какой-нибудь или фильм. Надо что-то делать. Тот телефон не отвечает, в Анкаре не в курсе дела, Эмре звонить нельзя. Да и без толку, он сам ничего не знает.

Оставалось только одно. Крайний случай, последняя соломинка. Пусть Ходжа считает его ни на что не способным, но действовать и дальше в одиночку он не осмелится.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – Азиз постарался говорить неторопливо, чтобы и успокоиться, и продемонстрировать это спокойствие. – Ну какое отношение может иметь эта уборщица ко всей этой истории? Да, может, еще и истории-то нет, а? Вы там у себя в полиции придумываете маньяков, а потом сами же ищете! Как твоя сестра прямо! Ей вон за год до всего этого отравления мерещились. Давай-ка я позвоню одному типу, он тогда в кадрах работал, может, вспомнит что-нибудь.

– Почему?

– Что – почему?

– Почему этот тип должен что-нибудь вспомнить? И, пожалуйста, эниште, его имя и телефон.

– Послушай, Кемаль, что ты себе позволяешь? – неужели не удастся избавиться от него, от этого его полицейского взгляда?.. – Если ты так разговариваешь со мной – а мы все-таки не чужие, правильно? – так вот я никому звонить не стану и помогать тебе не буду. Просто из принципа. Сумеешь доказать, что я совершил преступление, – Азиз усмехнулся, – пожалуйста! Вызывай меня тогда на допросы, спрашивай всякие глупости, а пока… пока ты не имеешь никакого права! Я знать не знаю ничего про эту девчонку, помог ей когда-то – по глупости или по доброте, как угодно, и все дела. И подружек моей благоверной, а твоей сестрицы я сто лет не видел и не убивал. Все ясно?

– Зря ты так, эниште. Впрочем, как хочешь. Гюльтен эту мы найдем… хорошо бы живой, а не мертвой… кстати, господин Эмре с тобой попрощался? Он уезжает из Измира, ты знал? – Кемаль встал. – Пойду выпью фирменного чаю, раз уж заказал. Звони кому хочешь, ордера на обыск у меня пока нет, и допрашивать тебя без адвоката я не могу. Честно говоря, я не думал, что ты откажешься мне помочь.

Он вышел, прикрыл за собой дверь, и последняя фраза словно зависла в воздухе. Как будто она вовсе не была последней, а за ней толпились всякие невысказанные угрозы и предостережения.

Азиз прислушался к зазвучавшим из кухни голосам и набрал последний номер. Его не было в памяти телефона, он был вписан в его собственную память, и Азиз был горд, что знает его, как будто цепочка цифр была магическим кодом, сулящим все, что душе угодно.

Власть, деньги, правое дело – разве многие в его возрасте могут похвастаться всем этим?

«Неправильно набран номер», – сказала ему в ухо металлическая девушка.

«Неправильно набран номер…»

Неправильно набран?.. Азиз поднес телефон поближе к глазам: нет, все цифры, вся их бессвязная последовательность была на месте.

Он нажал кнопку снова.

И еще раз.

Похолодел от нехорошего предчувствия. Если не отзывается этот, последний номер… значит, он остался один. Но почему, почему? Что он сделал неправильно? Он не имел никакого отношения ко всей этой истории, он занимался только порученным ему делом. Они не могут так просто изолировать его и превратить в ничто.

Или могут?

Взгляд его упал на отложенную книгу.

«Империя волков» – кричали кровавые буквы.

Азиз думал, что приручает волков. Заставляет их служить себе и своему делу.

А что если… если это волки приручают таких, как он?..

2

– Я думала, у вас свои собственные проблемы, – многозначительно улыбнулась Дилара, и Айше привычно сжалась изнутри, приготовившись отражать гинекологические нападки. Ну почему всем есть дело до того, когда она заведет ребенка, и не беременна ли она, и нет ли у нее проблем в этой области?! Если тебе за тридцать и ты бездетна – будь готова к бесцеремонным вопросам…

– Нет, спасибо, у меня все в порядке.

– Да вы не напрягайтесь, Айше, просто ко мне все знакомые сами понимаете с чем приходят. Я привыкла уже.

– Нет, я…

– Понятно. Кстати, мы вроде на «ты» перешли? Знаешь, до сих пор не могу в себя прийти. Три раза за десять дней на похоронах, и не чужих людей! Гюзель особенно… хотя с ней-то как раз… не то чтобы понятно, но журналистка все-таки. У них там вечно интриги всякие, она в последнее время все боролась, боролась… так что если это не несчастный случай, то у нее это может быть из-за работы. А вот Семра – не понимаю, ничего не понимаю!

Дилара сняла белый халат и принялась рыться в сумке.

– У меня все на сегодня, так что мы можем где-нибудь посидеть. Или здесь, если хочешь, мне все равно. Могу чай или кофе сделать.

– Давай здесь, – согласилась Айше. – Я так устала сегодня, две лекции прочла, с кучей людей общалась, а грипп никак не проходит, каждый вечер знобит.

– Да сейчас у половины города грипп! И все бегают на работу, как ты, и заражают вторую половину, – Дилара налила воду в чайник, включила его и обернулась к Айше. – Спрашивай, не теряй времени. Хотя в полиции, конечно, спрашивали уже.

– Ты что-нибудь знаешь про лекарства? Про любые лекарства, витамины там, что угодно, которые Лили могла принимать?

– И про это спрашивали. Не знаю я, правда. Она ведь какая была: сначала ко мне ходила, один раз даже… я полиции не говорила, но, вообще-то, они могут ее карту взять и посмотреть. Словом, она аборт делала, ты только Элиф своей не говори. Это давно уже было. Я тогда подумала почему-то, что не от мужа, он у нее вечно в разъездах, хотя дело не в этом, конечно. Сейчас уж и не вспомню, с чего я взяла, но тогда почему-то так решила. Еще уговаривала ее ребенка оставить, а она ни в какую. Не для нее, мол, это, хлопот не оберешься, да и раньше надо было, уже не тот возраст. А какой у нее был возраст, сорока не было! Знаешь, ненавижу я крайности эти: одни вон по семь-восемь рожают, ни контрацепции, ничего, хоть помри, но рожай, а другие, наоборот, лишь бы ручки не пачкать, образованные вроде, карьеру делают, им рожать некогда. Ты смотри тоже, а то поздно будет! Ладно, извини, это я по привычке. Кто ее знает, что она могла принимать. Но могла – это точно. Такой тип. Вечно то витамины, то «Гербалайф» какой-нибудь, лишь бы получше выглядеть.