Книга Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдональд Фрейзер

Пятнистый Хвост встретил нас на пороге прекрасного каркасного дома, выделенного ему армией на время пребывания в Кемп-Шеридан. Однако, проведя нас с гордостью по пустым комнатам, вождь угрюмо заявил, что живет не здесь, а в типи по соседству. Преимущество подобного размещения состоит в том, что, когда в типи станет грязно, его можно переместить на чистую землю в паре шагов в сторону (ну прям как Безумный Шляпник на чаепитии), а вот с двухэтажным домом такую штуку вряд ли проделаешь. Что, мыть полы? Он покачал головой – нет, мол, мои жены не знают, как это делается.

К радости Элспет, Хвост пригласил нас посидеть на своем приеме, во время которого он выслушивал жалобы, улаживал споры и расточал милости из дополнительных рационов, выдаваемых ему агентством специально для этих целей. Но на обед было подано традиционное индейское фрикасе в общем котле. Элспет, восторженно улыбаясь, уплетала за обе щеки, и у меня не хватило духу сообщить ей, что кушанье состоит по большей части из собачатины. Она не заигрывала с нашим хозяином сверх меры, и тот вел себя с подчеркнутой благородной сдержанностью. Когда я поинтересовался, как продвигаются переговоры, он только пожал плечами. «Неужели готов уступить и делает вид, что так и задумано?» – гадал я.

Эллисон, с которым я встретился позднее, подтвердил, что все уже практически решено. Он готовит официальное предложение комиссии, которое будет оглашено собравшимся племенам, и ни минуты не сомневается, что Красное Облако и Пятнистый Хвост примут шесть миллионов – и дело с концом. «Ладно, – думаю, – поживем – увидим».

И точно, наутро, когда было намечено собрание, мы и ощутили первое дуновение неудачи. По настоянию Красного Облака собрание проводилось в открытой прерии, в паре миль от форта, где тысячи приехавших индейцев могли свободно разместиться. Мы уже грузились по экипажам, готовые тронуться в путь под эскортом двух взводов кавалерии Энсона Миллза, а Элспет с миссис Миллз махали с веранды платочками, как на плацу поднялся шум и появилась группа верховых индейцев, при оружии и в полной раскраске. Они скакали парами, а вел их могучий воин оглала по имени Молодой Человек, Боящийся Своих Лошадей, которого я заприметил в свите Красного Облака. Пока он подъезжал к Энсону Миллзу, я увидел во главе одной из шеренг Стоящего Медведя, облаченного в леггины и пернатый убор, с карабином и копьем. Я отвлек его в сторонку и поинтересовался, в чем дело.

– Хау, – говорит индеец. – Вождь Синтэ Глешка посылает весть, что вам и вождям исантанка стоит сегодня оставаться в лагере солдат.

– Как это так? Нам же нужно ехать на собрание.

– Вождь думает, что лучше вам будет говорить здесь, чем там.

Мне это все не слишком понравилось, как и остальным, когда я перевел сказанное. Мы стали допытываться о причинах, но Стоящий Медведь только покачал своей красивой головой и заявил, что таков совет вождя – и все тут. Но если мы настаиваем, добавил он, они с Боящимся Лошадей получили приказ сопровождать нас в качестве дополнительного эскорта.

С меня было достаточно. Мог ли я забыть про то, как при точно таких же обстоятельствах отправлялся на переговоры с Акбар-Ханом? Я поделился опасениями с Терри, и этот благоразумный малый нашел их весьма основательными.

– Но мы не можем оставаться в лагере, – говорит. – Ведь тогда мы потеряем лицо.

Я заметил, что лучше уже потерять лицо, чем волосы, но он только отмахнулся, и Эллисон после некоторых колебаний поддержал его.

– Послание странное, ничего не скажешь, – задумчиво протянул он. – Но если бы Пятнистый Хвост испытывал беспокойство, то приехал бы сам, я уверен. В любом случае неявка на собрание будет означать недостаток доверия, что приведет к краху всех переговоров. Нет, мы должны идти. Да и кто осмелится причинить вред комиссии правительства?

Я бы сказал кто, и посоветовал отправляться, куда ему заблагорассудится, но только, чур, без Флэши. Но перед лицом всех этих янки и на глазах у Элспет подобное было недопустимо, поэтому я озабоченно прикусил язык, и вскоре мы уже выезжали из лагеря. Рядом со мной сидел обливающийся потом жирный священник. Я заметил, как Коллинз сунул руку за отворот сюртука, и пожалел, что не захватил с собой оружия.

Мой дух нисколько не укрепился при зрелище толпы, собравшейся у небольшой рощи, назначенной местом собрания. Казалось, здесь собрались все сиу в мире; мы устроились под парусиновым навесом, а перед нами простиралось море присевших на корточки коренастых фигур, на добрую милю покрывавшее все возвышенности и склоны; размалеванные смуглые лица угрюмы и неподвижны, орлиные перья колышутся на ветру. И на всем этом обширном пространстве царит мертвая тишина, если не считать вырвавшегося из многих тысяч глоток приветственного «хау!» в момент, когда мы занимали места под навесом, топтания лошадей и звяканья сбруи драгун Миллза, да стука зубов одного насмерть перепуганного члена делегации.

Миллз расположил своих парней по флангам от нас, а Боящийся Лошадей и Стоящий Медведь, отведя мустангов налево и построив верховых воинов позади, обратились лицом к громадной массе ожидающих сиу. Я заметил, как Стоящий Медведь украдкой сделал жест Пятнистому Хвосту, сидевшему рядом с Красным Облаком и остальными вождями в первом ряду. Хвост поймал мой взгляд и кивнул, желая, вероятно, подбодрить – в чем я очень даже нуждался. Сидя на хлипком походном стульчике на краю делегации и глядя на толпу, я поймал себя на мысли, что это очень напоминает случай, когда ты стоишь на сцене в день вручения наград в какой-нибудь школе, позабыв текст своего выступления про Долг и Благородство, а публика уже начинает хихикать и возиться. Только здешние зрители не были склонны к веселью.

Эллисон встал и прочистил горло, бросая тревожные взгляды на безмолвную красную массу в двадцати ярдах от него. В этот миг я заметил движение на краях толпы. С обеих сторон к нам приближались конные воины. Они обогнули навес и выстроились за спинами драгун Миллза. Чувствуя, как волосы поднимаются дыбом, я наблюдал за тем, как две длинные шеренги раскрашенных воинов с копьями и ружьями наизготовку, занимают свои места за нашими кавалеристами. Боже правый, да они взяли их на мушку, распределив между собой! В десяти футах позади каждого нашего драгуна расположился конный сиу, и угрожающее значение этого маневра не вызывало сомнений. Эллисон, запинаясь, произнес первые слова обращения, потом разошелся. Я приготовился переводить, но не успел: из первых рядов индейцев раздался хриплый голос, принадлежавший какому-то метису. Значит, они привели собственного переводчика. Это тоже неспроста.

Слева послышался стук копыт – это Боящийся Лошадей и Стоящий Медведь передвинули своих всадников за спины окружавших драгун сиу, так же распределив их между собой! Игра походила на гигантские шахматы с людьми вместо фигур, и чертовски нервировала тех, кто оказался в центре доски. Теперь мы находились в полукольце из трех конных шеренг, и враждебные дакота служили начинкой сэндвича. Им это не нравилось, и они беспокойно крутились в своих седлах. Стоящий Медведь ухмыльнулся и показал им издевательский жест, потом подвел мустанга вплотную к тому месту, где сидел я. Мне стало намного легче при виде соколиного профиля и копья в мускулистой руке – у этого парня был вид человека, которого приятно иметь под боком. Располагавшийся рядом со мной Терри обвел драгун и индейцев хладнокровным взглядом и прошептал: «Quis custodiet ipsos custodes?»[212]Джону Черити Спрингу он бы понравился.