Книга Сады диссидентов - Джонатан Летем

– Не надо здесь такие речи вести, – зашипел тот в ответ. Запасы его ярости, похожи, были неистощимы.

– Да-да, я коммунистка – приглядитесь ко мне хорошенько. Я – женщина, я – коммунистка, и я запала вам в душу. Я же все вижу по вашим глазам – ведь недаром я целую жизнь прожила.

– Замолчите сию же минуту!

Арчи с заговорщическим видом подался к Розе, опустив голову, и быстро обвел взглядом зал, высматривая, нет ли среди собутыльников “крота”, доносчика. Но, похоже, никто ничего не заметил и не услышал. Сноуден, Пивник, Хефнер, Ван Ранселер – все они походили на выключенные автоматы, на марионетки с обрезанными нитками: они оживали только тогда, когда Арчи обращался непосредственно к ним.

– Я люблю вас, – снова заговорила Роза.

Он дернул ее за рукав, пытаясь стащить с табурета. Голова вращалась, будто на шарнире, седые волосы бешено мотались туда-сюда. Губы от волнения будто втянулись внутрь.

– Идите сюда! Сюда! Там нельзя такие разговоры вести.

Роза оказалась в служебном помещении вроде кладовки, где стояли картонные коробки с бутылками, и пустыми, и полными, а с потолка свисала голая электрическая лампочка.

– Ну, теперь послушайте.

– Обнимите меня.

Мясистая ладонь Арчи все еще лежала на ее предплечье. Но теперь он вдруг отдернул ее, будто обжегся.

– Вы только меня неправильно не поймите, Роза. Вы очень привлекательная дама, но – Госссподи! У меня ведь жена есть.

Роза знала все, что хотела – и даже больше, – про слезливую и визгливую Эдит, знала и горькую правду о его домашнем быте, от которого этот человек бежал каждый день: об опостылевшем холодном беконе и яичнице на завтрак, о спевках за расстроенным пианино, – словом, о тех вещах, которые сделались невыносимыми даже для его притупленных чувств. Но как же дать ему понять, что она все это уже проходила, что она давно оставила надежды увести хотя бы одного мужчину у законной жены? Она была бы вполне довольна, если бы Арчи просто пообнимался с ней. Или закрутил бы с ней тайный роман. И все-таки – как же дать ему понять это – и в то же время не разрушить дотла тот маленький замок грез, который он построил вокруг собственного отчаяния?

– Теперь ты меня послушай, Арчи. Я же четверть века провела в разных ячейках, куда просачивались шпионы: думаешь, за это время я не овладела в совершенстве искусством держать варежку закрытой? Думаешь, я не унесу в могилу тайны мирового значения? Конечно, если я всю жизнь была врагом буржуазных приличий, это вовсе не значит, что я намереваюсь погубить твою семейную жизнь. Будьте умеренны в супружеской жизни, чтобы быть страстными и самобытными в любовных связях на стороне. Это не я – это Флобер так сказал[22]. Я научу тебя двоемыслию, Арчи, так что ради Бога – а я, кстати, даже в Бога не верю, – обними меня как следует.

Арчи ничего не отвечал – только медленно, очень медленно закипал изнутри. Глаза у него выпучились, будто пузырьки на овсяной каше, готовые взорваться паром. Розе хотелось стиснуть его телячьи щеки и вскричать: “Ах ты милашка!” Ей так и хотелось обглодать его пухлую мордашку.

– Я на тебя глаз положила! Я хочу, чтобы ты стал моим последним любовником. Арчи, ты же всю жизнь об этом мечтал, хоть и сам того не знал! Мечтал переспать со знойной коммунисткой.

Арчи рот разинул от изумления.

– Мы же не подходим друг другу, понимаешь?

– Почему же?

– Да потому, Роза! Потому что еврейка и гой – не пара, это же китаёзу понятно!

Арчи сейчас был один – но вечно говорил “на публику”. Розе пора было уже привыкнуть к этому. Невидимый зрительный зал уже взорвался смехом, приветствуя его грубую шутку. Еврейка, гой и китаёз – какой коктейль! Если Арчи намекал на то, что мечты о “плавильном котле” приказали долго жить, то его афоризм мог сгодиться как эпитафия. Но пусть уж лучше это не станет эпитафией для их романа, не станет прощальной надписью Розы и Арчи, выложенной на асфальте при помощи горки бобов. Она не согласна так легко выпустить его из рук.

– Разве ты не видишь, что я прежде всего оппортунистка, а мое еврейское происхождение – дело десятое? Ну ладно, если тебя это больше возбуждает, тогда так и быть – потрахай спятившую от горя еврейку-коммунистку!

– Фи, Роза, ну как ты выражаешься! Заткни-ка немножечко свой граммофон, сделай милость!

Ну, ему достаточно было бы только сказать “заткнись” – и толпа его невидимых фанатов уже разразилась бы очередным взрывом хохота.

– Значит, ты меня не хочешь?

– Да хочу я, хочу! Всю без остатка! ПРЯМО! ЗДЕСЬ! И СЕЙЧАС! НЕМЕДЛЕННО!

Эта пулеметная очередь из коротких выкриков, как вдруг с ужасом осознала Роза, означала, что вот-вот появятся титры, и серия подойдет к концу. Как раз когда она наконец-то завладела вниманием Арчи! Одно утешение: если серия оборвется здесь, в этой кладовке на задах бара, так сказать, на самом интересном месте, значит, быть ей гвоздем сюжета в следующих сериях! А может, предстоит еще отдельное продолжение сериала! Назовем его просто, без затей: “Роза”. Или “Нераскаявшаяся”!

Роза даже не заметила, как дверь со стороны зала толкнула и открыла чья-то маленькая ручка. В кладовку проскользнула черноволосая девочка – и позвала Арчи. На девочке был вельветовый комбинезон и водолазка, волосы аккуратно заплетены в косички, на вид ей можно было дать лет девять-десять. Ну, конечно, это приемная дочь – и как это Роза могла забыть про нее! Нет, никогда Розе не заполучить в единоличное владение этого мужчину, об этом и думать нечего. Арчи – это планета-гигант, а вокруг него вращаются небесные тела поменьше. Не важно, дома или в кабаке – вечно кто-то ищет его, вечно кто-то отворяет дверь. Одни приятели сходят в могилу, как Верзила Каннингем, зато появляются новые кореши, новые мишени для ярости Арчи. Придется уж Розе смириться с таким положением.

Арчи и виду не подал, что обрадовался появлению девочки, – наоборот, ворчливо отчитал ее:

– А ты-то что тут делаешь, а? Сколько раз я тебе говорил: здесь детям не место!

Девочка пропустила его брюзжанье мимо ушей.

– Арчи, купи мне роликовые коньки! В “Маккрориз” вчера объявляли распродажу.

– Вчера? Ну вот, значит, ты опоздала! И спрячь ты эту штуку под воротник, ради всего святого. Если я тебе ее купил, это вовсе не значит, что она должна мне глаза мозолить…

– Прости, Арчи.

– А что ты ей купил? – спросила Роза.

– Не твое дело, – отбрил Арчи.

– Погоди-ка.

Роза выступила вперед и взяла руку девочки, уже схватившуюся за цепочку на шее. Девочка послушно разжала пальцы, и Роза увидела у нее в ладони дешевую алюминиевую шестиконечную звезду – магендовид.