Книга Ресторан "Березка" - Евгений Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Чистый голос ее, голос – писать стихи, музыка разрыва и излома, обретающая головокружительную гармонию на стыке таинственной лексики и простейших предметов окружающего реализма... Я неуклюж, Ферфичкин, я глуп, груб, но я это чувствую, и прости меня, если я опять что-то не так...)
Когда мы уже почти допили вино, наконец-то пришел Д.А.Пригов, но он почти не употребляет спиртного, отчего ему практически совершенно не обидно, когда кто-нибудь где-нибудь пьет без него.
Он немного покушал из тарелки и сказал:
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пардон, Ферфичкин, это не цензурное, отнюдь, причесывание, а просто-напросто я не помню, что сказал Д.А.Пригов, когда покушал из тарелки. Как сказал – помню. Сказал, блестя очками. А что – не помню. О чем – помню. Все о том же. О том, что вот, значит, сами понимаете... А что именно – не помню. Дух витал – познания, тревоги, любопытства, историчности, как и у ВСЕХ, о чем мы и говорили с Дмитрием Александровичем, когда вышли наконец от поэта А., ответив на вопрос художника М.: «Куда?» – «Блуждать...»
И блажной восторг историчности холодил душу патриота, что он скрывал за некоторой напускной бравадой...
ДАЛЕЕ ВЫХОДИМ НА УЛИЦУ,
и уже смеркается, потому что – осень, темнеет, зима на носу, скоро Новый год, до 22 декабря день становится меньше и меньше и лишь потом разрастается, разгорается, доходя до светлой июньской зари 22 июня, когда немцы напали на нас, вероломно нарушив свои обещания, после чего – снова на убыль; и так всю жизнь.
Что ж, траур есть траур. Вечерние улицы полнились народом, но обстановка была столь пристойна, корректна и хорошо организована, что я смело могу описывать ее реально, не опасаясь, что меня кто-нибудь поймет неправильно и тут же в чем-то обвинит. Здесь уж я такой... положительный, что ли? Или честный... Не знаю, не знаю... Описываю, как шли мы по Арбату, где жили А.Белый и А.Пушкин (д. 55 и 53), миновав бывшие доходные строения Панюшева, Филатова и Трындина (51, 35, 27), пройдя мимо театра Вахтангова и ресторана «Прага» (д. 26 и 2).
О Арбат мой, «рабад» (пригород, предместье – араб.). Смоленская дорога, на которой в первой половине XIX века было выстроено много зданий в стиле «ампир», большей частью перешедших во второй половине этого же века к торговой буржуазии. О «Прага», златая «Прага», где гуляют уже добрую сотню лет и все никак не могут выпить имеющееся вино, съесть пищевые запасы. О Арбатская площадь, где архитектор Л.А.Теплицкий построил в 1935 году станцию метро в форме пятиконечной звезды, а писатель Арк. Гайдар строительство этого здания изобразил, как символ тревоги в своей замечательной повести «Судьба барабанщика», о чем мы беседовали вечером 17 ноября 1980 года в помещении ресторана ВТО с покойным Евгением Харитоновым, и оба восхищались той мастерской сценой, когда проснувшийся мальчик вдруг видит раскачивающийся в ночи желтый фонарь стройки, и ему чудятся жуткие, как «скырлы-скырлы-липовая-нога», слова спишь-спишь-тише-тише-слышишь-слышишь... говорили ровно за день до того, как... Впрочем, неважно... Эх, Арбат...
Перешли под землей на Суворовский (бывш. Никитский) бульвар и приблизились к Дому журналистов. Бывал я в этом доме, бывал, я во многих домах бывал... А вообще-то, чтобы тебе, Ферфичкин, было легче понять географию наших траурных блужданий, я, пожалуй, начерчу тебе примитивный план-схему.
План-схема № 1
Траурные блуждания Евгения Анатольевича и Дмитрия Александровича
Там, на Суворовском бульваре, дом № 6, жил когда-то в коммунальной квартире № 5 мой институтский товарищ Сергей П., славный малый рыжего цвета, еврей, болтун, пьяница. Его жена, косая красавица Галька, работала на «Мосфильме» склейщицей пленок неизвестно для чего. Позже он с ней развелся, так как они сильно дрались, в кровь. История их развода проста: он приставил к ней в хахали своего дружка, однажды «застал» их, отчего и развелся. Я и мой товарищ Б.Е.Трош в 1968 году выпили у него 6 бутылок кубинского светлого рома, что были приуготовлены им в качестве подарка на Чукотку, в Анадырь, где он проходил геолого-съемочную практику. Сергей П. первоначально не хотел дать нам рому и сильно просился купить на троих бутылку «Московской», благо она стоила тогда 2 руб. 87 копеек, но мы упорно шли с лекций в Московском геологоразведочном институте, взяв своего товарища под руки, чтоб он не убежал. Через Манежную (ныне 50 лет Октября) площадь мы вышли на Воздвиженку (пр. Калинина), утверждая, что обязательно выпьем его ром, что он нам обязан его дать, раз он наш друг и пьяница и если ром у него действительно существует, и что если действительно существует кубинский светлый ром «Баккарди» в тусклой комнате коммунальной квартиры № 5 дома № 6 по Суворовскому бульвару, то этот ром обязательно, непременно должен быть нами выпит. Пораженный логической неопровержимостью наших целеустремленных выкладок, студент-геолог Сергей П. все же слабо сопротивлялся и, проходя мимо Гарнизонного универмага (пр. Калинина, д. 10; построен в 1912–1913 гг. архитектором С.Б.Залесским для магазина Экономического общества офицеров Московского военного округа), сделал слабую попытку вырваться в магазин, чтобы купить нам за свой счет упомянутую пол-литру «Московской». Но бросок его не увенчался успехом, и парень повесил голову, предложив нам приобрести немного лимонов с лотка, «потому что кубинский ром хорошо закусывать “николашкой” – тонко нарезанным лимоном, что посыпан сахарным песком до полного растворения последнего в образовавшемся при нарезке лимона соке...» Мы с Б.Е.Трошем признали предложение нашего товарища соответствующим реальности и осуществили покупку, сопровождая ее жестами и словами студенческого юмора середины 60-х годов, когда КВН... Окудж... Евтуш... Вознесенск... Лужн... Все это у меня уже было, было, было, я повторяюсь, повторяюсь, повторяюсь, и мне на это наплевать, наплевать, наплевать...
– Но только заранее предупреждаю, что мы выпьем одну бутылку, – сказал Сергей П., открывая эту бутылку и одновременно хвастаясь нам, что их арбатский дворик изображен в нашумевшей повести Василия Аксенова «Звездный билет» («Юность», М., 1961, № 6, 7).
– Нет, мы выпьем все шесть бутылок, – сказали мы с Б.Е.Трошем.
Опрокинув по стакану, все мы заговорили о чем-то хорошем. Я в те времена был одет так: хлопчатобумажные штаны «техасы» – 5 руб., туристские ботинки «Чехословакия» – 9 руб., перелицованный «стильный» пиджак крашеного офицерского сукна с белыми пуговицами – неизвестной стоимости. Товарищи были богаче меня, не то что сейчас, когда я собрался купить подержанный автомобиль «Запорожец».
– Где Галька? – спросил Б.Е.Трош.
– Галька на работе, – ответил Сергей П. И налил по второму стакану, но по второму граненому стакану из этой бутылки всем уже не хватило, и Сергей П. выскочил из-за стола.
