Книга Город моей любви - Саманта Янг

Встревоженные глаза матери изучали мое лицо. Давайте не будем забывать, что эта женщина, кроме всего прочего, знала, что отец бьет маленькую меня, и довольно долго не вмешивалась, хотя и должна была бы это сделать.

Я закаменела.

Не то же ли самое я делаю с Коулом? Я знала, что мама не била его с тех пор, как я набросилась на нее в кухне, но это ли по-настоящему важно? Брату все равно приходилось жить в атмосфере, где я боялась оставлять его одного в квартире с матерью. Не эгоистично ли было с моей стороны держать Коула здесь, потому что я боялась его потерять? Если бы только она не угрожала обратиться к властям, если я заберу его…

Твердое решение пробрало меня до самых костей, и мои глаза неприятно сощурились.

Я немного подустала от угроз.

— Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке, — пробормотала она, обегая взглядом лица людей в гостиной. Ее рука инстинктивно дернулась к немытым волосам — редкий момент просветления, — и она плотнее запахнула халат на тщедушном теле. — Теперь я знаю, что ты в порядке, и, наверное, пойду обратно в постель.

Я смотрела, как она молча бредет прочь, и трудное, но необходимое решение тяжело давило на меня вопреки всему.

— Джо, это доктор Хендерсон, — тихо сообщил Брэден, отвлекая от мыслей о маме и обращая мое внимание на пожилого человека благородной внешности, который теперь сделал шаг ко мне. Я остро ощущала Кэма рядом, но все еще отказывалась признавать его присутствие. Слишком много всего происходило, я и вправду страшно устала, чтобы думать еще и об этом. — Он собирается осмотреть тебя.

Я слабо улыбнулась врачу:

— Спасибо.

Его добрый взгляд опустился на мою губу.

— Где бы вы хотели это сделать, Джо? Где-нибудь в приватной обстановке.

— Моя комната подойдет.

Доктор Хендерсон молча последовал за мной по коридору в мою маленькую спальню и там осмотрел рану на губе, которую Джосс уже защитила от инфекции, а потом обследовал живот и ребра. На ребрах появился небольшой синяк, при виде его доктор недовольно сжал губы.

— Мне кажется, он вас хотел скорее припугнуть, чем покалечить, мисс Уокер, — пробормотал доктор Хендерсон с некоторой неприязнью. Я решила, что она направлена против моего отца. — Он мог вызвать внутренние повреждения, если бы пнул хоть чуть-чуть сильнее. А так ваши ребра, скорее всего, только ушиблены, хотя может быть одна-две микротрещины. Вы будете ощущать дискомфорт еще пару недель. Здесь я ничего не могу поделать, кроме как посоветовать принимать ибупрофен, чтобы уменьшить воспаление, и обкладывать область повреждения льдом. Я также выпишу вам больничный. Будет лучше, если вы хотя бы недельку отдохнете. Вы же не курите, да? Я покачала головой:

— Бросила несколько месяцев назад.

— Хорошо. Это хорошо. Если почувствуете, что не хватает воздуха, или боль усилится, или появятся боли в животе, свяжитесь со мной.

Он протянул визитку, и я с благодарностью взяла ее:

— Спасибо вам.

— Теперь я вас оставлю отдыхать. Поспите немного.

Убеждать меня не потребовалось, и я осторожно забралась в постель, подождала, пока закроется дверь, и закрыла глаза. Я вылезла из джинсов, шипя от боли в ребрах. От последнего рывка штаны свалились с постели на пол, и я поплотнее закуталась в одеяло.

Впервые за очень долгое время я чувствовала себя в абсолютной безопасности. Как же иначе, если у меня в гостиной расположилась маленькая армия, готовая защищать меня до последнего вздоха? Я так перепугалась прошлой ночью, так запаниковала, но они помогли мне преодолеть страх — Джосс, Брэден, дядя Мик, Оливия, Кэм и Коул.

Моя семья.

Усталые мышцы расслабились на удобном матрасе, и мои веки сомкнулись. Глубокий сон завладел мной впервые за несколько дней.

Разбудила меня жара.

Обеспокоенная, я сбросила одеяло — и мои глаза распахнулись от боли, а с губ сорвался придушенный крик.

— Джоанна, — внезапно прорезался голос Кэма.

Мои моргающие слезящиеся глаза встретились с его взглядом. Кэм сидел на полу моей спальни, прислонившись спиной к стене, колени вместе, руки бессильно сложены поверх них. Темные круги залегли под его глазами — полуприкрытыми, но все равно полными участия.

Я перекатилась на локоть, сдавливая ребра. На улице было светло.

— Сколько времени? — спросила я надтреснутым голосом; мне было жарко и липко, во рту пересохло.

— Восемь утра, воскресенье.

О господи, я продрыхла целые сутки. С некоторым усилием я обдумала помятую внешность Кэма.

— Милый, ты что, не спал?

Что-то блеснуло в его глазах от моего вопроса.

— Я уплывал и выныривал. Не хотел оставлять тебя. А то вчера ночью вон что получилось.

— Ты-то не виноват.

Я сжала губы и зашипела от боли — забыла про ссадину.

— Я опять хочу его избить.

Мои брови взлетели вверх. Его слова окончательно меня разбудили.

— Ты тоже бил Мюррея?

— Я бы убил его, но Мик решил, что это плохая идея.

— А, дядя Мик. Торжество здравого смысла. Ужасный кайфоломщик.

Губы Кэма дрогнули.

— Рад видеть, что твое чувство юмора не пострадало.

Я поморщилась — разнообразные боли во мне тоже просыпались.

— По-моему, только оно.

Он наклонился вперед:

— Принести тебе что-нибудь?

— Стакан воды. — (Кивнув, Кэм поднялся на ноги.) — А где Коул?

— У себя. Джосс и Брэден предложили заехать попозже и забрать его к Николсам на обед.

— Хорошо.

Я снова закрыла глаза.

Где-то через минуту Кэм разбудил меня, осторожно встряхнув:

— Тебе надо попить.

Я неохотно позволила ему помочь мне сесть. Все время приходилось останавливать себя, чтобы не привалиться к нему и не уткнуться в его шею. Нам по-прежнему надо было много всего обсудить, прежде чем хотя бы думать об обнимашках.

Отхлебнув большой глоток ледяной воды, я поблагодарила. А потом, прежде чем успела что-нибудь сказать, он мягко и ловко подвинул меня и забрался на кровать рядом со мной. Его рука обвила мои плечи и прижала к груди.

— Что ты делаешь? — промямлила я, по правде говоря, без особого возмущения.

Кэм тяжело вздохнул и пробежался пальцами по моим волосам:

— Джо, за последние пару дней я прошел сквозь ад. Можно, я просто тебя подержу?

У меня защипало в глазах.

— Я знаю, ты с ней не спал.

— Это все равно выглядело плохо, а ты была не в том состоянии, чтобы подумать что-нибудь, кроме очевидного.