Книга Вояж Проходимца - Илья Бердников

Ан нет, получается, что не так. Вообще, складывалось ощущение, что я, не прорывая снаружи водяной поверхности, просто разом оказался на глубине, словно материализовался там, раздвинув своим телом молекулы жидкости.

Жидкости, надо сказать, довольно соленой.

Я невольно хватанул ртом, отчего вода с готовностью хлынула в желудок и легкие. Задохнулся, мысленно вопя, так как горло свело судорогой, да и кричать водой вместо воздуха как-то сложно. Панически замолотил руками и ногами, пытаясь вырваться к светлеющей недалеко поверхности, и…

Поверхность оказалась светлым песчаным дном.

Как ни странно, это немного отрезвило меня. Раз есть дно, значит, поверхность воды в противоположном направлении. И очень хотелось верить, что до нее не полсотни метров, иначе одним утопленником станет больше. Задрав голову, я увидел серебристую изнанку мирно перекатывающихся водяных валов. Хвала Всевышнему, недалеко!

Несмотря на то что глаза начала застилать багровая пелена, а легкие разрывались от боли, мне хватило ума сбросить лямки рюкзака, освобождаясь от лишнего груза. С силой оттолкнувшись от дна, я загреб руками, и через пару секунд моя голова оказалась над водой, после чего я принялся выкашливать соленую жидкость из легких.

Волны поднимали и опускали измученное тело, то отдаляя, то приближая к серому, покрытому пленкой рваных облаков небу. Любопытствующая крупная птица спикировала из выси и тут же шарахнулась в сторону, испуганная надрывным кашлем неудавшегося утопленника. Дура. Лучше бы вытащила меня из воды.

Как оказалось, до берега было относительно недалеко — метров пятьдесят, по крайней мере мне так показалось. Прибой лениво ломался на песчано-галечном невысоком берегу, так что с выходом на сушу проблем не предвиделось. Плавал же я всегда хорошо, и заплыв на полсотни метров меня не пугал, даже несмотря на усталость и сковывающую движения одежду. Тем более, температура воды была не критической — градусов пятнадцать-семнадцать выше нуля. И в более холодной приходилось барахтаться, когда запутанные рыболовные снасти по весне доставал. А вот оружие придется бросить: пистолет с обоймами и патроны к исчезнувшему дробовику тянули меня ко дну, равно как и кроссовки. Пытаясь выковырять пистолет из кобуры, я вдруг открыл еще одну приятную особенность своей куртки: от воздействия влаги ее подкладка слегка надулась, поддерживая меня на воде подобно спасательному жилету. Повысившаяся удельная плавучесть позволила мне оставить в покое пистолет и неуклюже — раздувшаяся куртка все же немного мешала — погрести к берегу.

Колыхаясь на волнах, я не забывал время от времени повыше высовываться из воды, разглядывая поверхность моря в поисках Ками и Санька. Я не знал, попал ли я в соленые объятия сам или же умудрился захватить с собой штурмана и шебекчанку, но о том, что они могли расплескаться кровавой кашей по дну ущелья, я предпочитал не думать.

Дорога перенесла меня сюда, отозвавшись на обещание освободить ее от кладбища разбитых кораблей. Именно Дорога, соединявшая паутиной оранжевых лент необозримое количество миров, а вовсе не я, Проходимец Алексей Мызин, человек, обладающий даром переходить из мира в мир через россыпь Переходов.

В этот раз я оказался бессилен что-либо предпринять. Паника свободного падения в многокилометровую пропасть не оставила мне шансов. Поэтому в голове и вертелась беспокойная мысль о том, что Дорога могла запросто закинуть в этот мир только меня, не обращая внимания на моих спутников: мало ли людей гибнет каждый час на ее оранжевом полотне в стольких-то мирах? Что значат еще две жизни?

Преодолев несколько метров по соленым валам и не увидев никаких признаков присутствия Ками и Санька, я вдруг заметил странное свечение под собой. Свет пульсировал: разгорался, затем почти гас, чтобы опять засиять еще ярче. Несмотря на все желание поскорей достигнуть берега, я лег на воде лицом вниз, пытаясь рассмотреть, что же в глубине происходит. Мне совсем не хотелось, оставшись в живых после затяжного падения в пропасть, попасть под винт подводного аппарата или оказаться ужином какого-нибудь электрического ската, так что оглядеться не мешало.

Где-то в пяти-шести метрах подо мной, а значит, у самого дна, расширялось и сжималось светящееся золотистое облако. Внутри облака билось что-то непонятное, темное, стреляющее в стороны синеватыми молниями, не покидающими, впрочем, пределов золотистого сияния. Что это было за явление или существо — я не знал. Главное, что ему не было дела до Проходимца Лёхи Мызина, барахтавшегося в раздутой куртке на поверхности моря.

Как ни странно, под водой мои глаза видели довольно сносно. Нет, не так хорошо, как в воздушной среде, но и не было обычной, когда плывешь без маски или очков, мути. Наверное, это была работа контактных линз, подаренных мне Ками.

Ками!!!

В золотистом облаке мелькнул человеческий силуэт, просто проявился на долю секунды, но на сетчатке моих глаз словно отпечатались контуры изящной, такой знакомой фигуры. Синеватые молнии истончились, исчезли совсем, оставив после себя веер слабых искр, золотистое сияние стало меркнуть, и я решился. Несколько мощных вздохов, чтобы прокачать легкие, слабое головокружение от гипервентиляции — и я, загребая изо всех сил руками и ногами, стал ввинчиваться в воду, борясь с тянущей меня наверх курткой. Когда я добрался к распластавшейся на дне темной фигуре, сияние, окутывавшее ее, практически исчезло, только крохотные искорки пробегали иногда по черным чешуйкам скафандра. Я ухватил девушку за талию, тут же получил легкий удар тока, отпрянул, вскрикнув от неожиданности. Крик самодовольными пузырями тут же устремился к поверхности, а я, переборов страх, снова ухватился за чешуйчатую талию, прижал левой рукой девушку к себе и, загребая правой и ногами, устремился к поверхности, страдая от боли в ушах и легких. Отяжеленный шебекчанкой, я всплывал дольше, чем в одиночку, так что у меня даже искорки замерцали в глазах, прежде чем голова прорвала водную поверхность и разинутый рот отправил в исстрадавшиеся легкие поток свежего влажного воздуха.

Боже мой, какое же это счастье — дышать!

Ками в скафандре весила немало, так что я лег на спину и, придерживая девушку за «подбородок» шлема, интенсивно погреб к берегу. Меня беспокоила неподвижность Ками, в голове метался страх, что она уже захлебнулась в своей чешуе и я буксирую труп. Причем по всем правилам спасения утопающих. Этот страх заставлял меня все больше напрягать силы, так что я в скорости изнемог и понял, что так и сам могу утонуть. Пришлось расслабиться и передохнуть несколько секунд, поле чего я захватил побольше воздуха и снова погреб к такому близкому, но такому недосягаемому берегу.

Когда мои ноги коснулись дна, я уже снова успел нахлебаться воды, и силы… нет они не были на исходе. Сил не было совсем.

На карачках (идти в колышущемся прибое на ослабевших ногах не получалось), буксируя за собой Ками, я выполз на песчано-галечный берег, словно древнегреческий герой, победивший очередную гидру и прихвативший чешуйчатый трофей с собой. Ну чтобы повесить на стену между головой Медузы Горгоны и шкурой Немейского льва, а то что-то место пустует. Непорядок.