Книга Кукловод - Андрей Троицкий

– Не стреляйте, – уши Рогожкина заложило от собственного крика.

Он плохо соображал, что делает, и что нужно вообще делать в этой ситуации. Кажется, его приняли за умалишенного. Стоя перед бортом кузова, он махал руками и строил страшные гримасы. Какой-то счетчик внутри Рогожкина, независимый от человека, неумолимый, как сама смерть, сам по себе отмерял секунды, оставшиеся до взрыва. Сорок пять, пятьдесят… Литвиненко вскинул пистолет и направил его на живот Рогожкина.

– Не стреляй, – заорал он. – У меня на теле взрывчатка. Килограмм тротила. Не стреляй. Или мы все подохнем.

Люди, стоявшие на мосту, перегнулись через перила. Там, внизу, происходило что-то важное. Люди показывали пальцами вниз, кричали: «Вон он. Уйдет. Стоять, сволочь». Раздались выстрелы. И наступила гнетущая тишина.

* * *

Акимов, лежавший под опорой моста на камнях, попытался встать на ноги. Он наступил на подвернутую ногу и снова упал на спину, такой нестерпимой острой оказалась боль. Акимов застонал от собственного бессилия. Видимо, лодыжка сломана. Он потрогал рукой простеленный бок. Пуля попала ниже ребер, прошла навылет.

Рубашка и брюки быстро пропитывались кровью. Но это не беда. Рана не слишком серьезная. В этом месте нет жизненно важных органов. Он выживет. Только нужно уйти с этого места, доковылять до камня, огромного валуна на противоположной стороне ручья. Там он будет в безопасности.

Сверху донеслись отчаянные вопли Рогожкина. Почему он здесь? Почему до сих пор не ушел? Превозмогая боль в боку и лодыжке, Акимов оттолкнулся рукой от земли, схватился за опору, встал на ноги. Мысленно он наметил путь к отступлению. Несколько метров вниз до ручья, затем на тот берег. А дальше прямиком до камня.

Он осторожно поставил больную ногу, охнул, слезы навернулись на глаза. Нет, бежать он не сможет. Боже, лучше свою жизнь в карты проиграть, чем так…

Акимов ждал выстрела, но сверху не стреляли. Припадая на ногу, он кое-как дошагал до берега, поскользнулся, упал в холодную грязную воду. С усилием поднялся. Акимов не слышал выстрела. Пуля шлепнулась рядом с ним, подняла водяные брызги.

Скользя ногами по камням, Акимов выбрался из воды на противоположной стороне. Он оглянулся, поднял голову. Возле перил стояли люди, человек пять, они показывали пальцем на Акимова и что-то кричали. Он не разбирал слов. До камня примерно сто метров. Но эти сто метров – голое ровное пространство.

Он упал на карачки, решив, что в его положении на четырех конечностях быстрее передвигаться, чем на двух. С моста раздались беспорядочные выстрелы. Пули свистели совсем рядом, дробили камушки. Акимов полз и полз, не чувствуя боли. С моста ударила кроткая автоматная очередь. Мимо.

Уже выстрел, еще, еще… Одна пуля попала в заднюю поверхность бедра. Другая пуля разорвала правую почку. Акимову показалось, что внутри него лопнул воздушный шарик. Он, раскидав руки в стороны, распластался на берегу, до валуна оставалось раз плюнуть. Всего-то метров десять.

* * *

Рогожкин замахал руками, словно отгонял мух. Восемьдесят секунд, девяносто пять. Все, сейчас должно рвануть. Сейчас… Вот-вот. Прости, прощай. Но взрыва нет.

Люди на мосту не сводили с Рогожкина глаз. Наконец, он сообразил: значит, Акимова подстрелили еще до того, как он поджег фитиль. Рогожкин повернулся, подпрыгнул, ухватив борт, перебросил через него тело. Оказавшись в кузове, осмотрелся. Вот она, бочка с соляркой.

Он снял крышку с бочки, на дне которой еще оставалось литров семьдесят солярки. Навалившись на край, опрокинул бочку. Солярка разлилась по полу, заполняя пустоты между ящиками. Рогожкин наступил на труп Галима, с трупа шагнул на пустую канистру. С нее прыгнул на высокий штабель из ящиков с боеприпасами. Пригибая голову, достал из чехла, прикрепленного к брючному ремню, финку. Полоснул лезвием по тенту над головой.

Прорезав в брезенте прямоугольник, сорвал ткань. Достав из кармана коробок спичек, он чиркнул одну спичку о серник. Поднес пламя к головкам остальных спичек. Бросил вспыхнувший коробок в лужу солярки. Горючее занялось голубым пламенем.

Подпрыгнув, Рогожкин вскочил на крышу кабины, с нее прыгнул на капот грузовика. Подметки скользнули по гладкому покатому металлу, Рогожкин скатился на землю. Ударился плечом о бампер. Из кармана вывалился пистолет, отлетел под грузовик. И хрен с ним. Вскочив на ноги, Рогожкин бросился прочь к аулу прочь от горящей машины. Солярка заполыхала вовсю, над грузовиком уже поднимался, густел столб черного дыма. Люди на мосту метались, разбегались, кто куда.

На бегу Рогожкин обернулся. За ним, размахивая металлическим прутом, чесал какой-то мужик. Не тот, лысый, а совсем другой. Небритый, с темными вьющимися волосами и тонким горбатым носом. По виду кавказец.

Мужик оскалил зубы и скорчил такую страшную рожу, что Рогожкин чуть не испугался. Быстро же эта сволочь ногами перебирает. Расстояние между Рогожкиным и его преследователем сокращалось. Кавказец почти дышал в затылок. Дорога поднималась вверх к аулу. Колени Рогожкина слабели и подгибались от напряжения.

Кажется, он выжал из себя все, что мог. Но надо, до того, как рванет грузовик, осилить еще хотя бы метров пятьдесят. Там дорога поворачивает налево, а справа неглубокий овраг – спасение. Он работал ногами, понимая, что бежит не от кавказца, а от собственной смерти.

Рогожкин обернулся, чуть замедлил бег и заорал во всю силу легких.

– Ложись.

Кавказец повалился на дорогу, закрыл голову руками. Рогожкин прыгнул на него, как кошка. На лету выхватил нож и всадил его по самую рукоятку кавказцу в затылок.

За спиной Рогожкина вырос столб огня.

Он оттолкнулся от земли ногами и руками, перескочил в овраг, скатился на его дно. Вжался в землю. Через секунду Рогожкин оглох от страшного взрыва. Содрогнулась земля. Качнулось небо. Горячая волна прошла над ним, даже не опалив волос. Мост развалился, будто был сделан из папье-маше. Вслед за пылающим грузовиком в ручей полетели две «Нивы». Скрежетал металл, рвался тротил, заряды гранатометов, щелкали автоматные патроны.

Под оглушительную канонаду, прикрытый плотной пеленой дыма, Рогожкин пополз по дну оврага к дому Джабилова.

Глава двадцать седьмая

Когда заявление покойного Гецмана, наконец, попало в РУБОП, то делу, обещавшему стать громким, без проволочек был дан «зеленый свет». Утром следующего дня милиционеры выяснили место нахождения предполагаемых убийц Гецмана и его компаньона Уманского. За Ашуровым и Дунаевым и установили за наблюдение. Группа захвата получила указание брать преступников при первом же удобном случае. Но такой случай оперативникам долго не подворачивался. Задерживать вооруженных убийц в людных местах милиционеры не рискнули.

Последний день своего пребывания в Москве «Посол» Дунаев по традиции посвятил отдыху. Днем он посетил несколько хороших магазинов, купил сувениры, заказанные душанбинским хозяином. Вечером поужинал в приличном, но не слишком дорогом ресторане.