Книга Богохульство - Дуглас Престон

– Кейт? – крикнул Форд в темноту.

Ему никто не ответил.

Форд взялся за рукоять пистолета. Он истратил восемь патронов. Оставалось еще пять.

– Что-то у меня кружится голова, – сказал Хазелиус.

Они осторожно перешли через узкий туннель и очутились в пещере. Форд совершенно не понимал, где именно они находятся. Голоса зазвучали громче и отчетливее. Казалось, что они раздаются отовсюду.

– Никогда… не думал, что все закончится… вот так… – Голос Хазелиуса резко оборвался.

Форд хотел снова позвать Кейт, но не решился. Кругом было без счета темных пыльных ходов. Если бы Кейт и отозвалась, то лишь привлекла бы внимание толпы бунтовщиков.

Хазелиус споткнулся, вскрикнул от боли и повалился на пол, точно мешок с цементом. Форд попытался поднять его на ноги, но физик стоять не мог. Форду пришлось взвалить его на спину, но в узком туннеле каждый шаг причинял Хазелиусу страдание.

Форд опустил ученого на землю и проверил его пульс: частый и слабый. На лбу физика блестел пот. Очевидно, от боли у него мутилось сознание.

– Грегори, ты меня слышишь?

Ученый издал стон и повернул голову.

– Прости, – прошептал он. – Я больше не могу.

– Дай-ка я взгляну на твою ногу.

Форд надрезал штанину Хазелиуса перочинным ножом: сломанная бедренная кость прорвала кожу и вышла наружу – открытый перелом. Нести ученого дальше грозило серьезной опасностью, осколки могли перерезать бедренную артерию.

Уайман рискнул посветить вокруг себя «мэглайтом». Остальных нигде не было. В полу, у основания стены виднелась впадина глубиной в несколько десятков футов, частично загороженная грудой камней.

– Спрячемся вот здесь.

Взяв Хазелиуса под руки, он перетащил его в укрытие и принялся стаскивать в груду побольше обломков. Голоса приближались. «Лишь бы Кейт уцелела!» – молил про себя Форд. Высота каменной насыпи достигла двух футов. Форд забрался в ямку, растянулся рядом с Хазелиусом, свернул свою куртку, положил ее физику под голову и выключил фонарик.

– Спасибо, Уайман, – сказал Хазелиус.

Мгновение-другое оба молчали. Потом Хазелиус произнес ровным голосом:

– Они хотят убить меня.

– Пускай попробуют. – Форд проверил, на месте ли оружие.

Хазелиус прикоснулся к его руке.

– Нет. Не надо убийств. Неправильно это. К тому же их в сотни раз больше.

– Ничего тут нет неправильного, если убиваешь кого-то, защищаясь.

– Мы все – одно, – произнес Хазелиус. – Убить кого-то из них – все равно что выстрелить в себя.

– Прошу тебя, оставь этот религиозный вздор хотя бы сейчас.

Хазелиус приглушенно застонал и с трудом сглотнул.

– Уайман, ты меня огорчаешь. Ты единственный из всей нашей команды так и не поверил в то, что с нами произошло чудо.

– Хватит болтать. Полежи тихо.

Они замерли, скрытые стеной из камней. Пахло пылью и плесенью. Голоса звучали совсем близко. По угольным коридорам разносился стук шагов и звяканье. Вскоре пыльный воздух осветился фонарями. От напряжения Форд почти не дышал. Преследователи зашагали мимо. На потолке запрыгали дьявольские отсветы оранжевых факелов, на стенах замелькали черные вытянутые тени. Через пару минут, показавшихся Форду вечностью, голоса отдалились, стали глуше, свет мало-помалу исчез и снова наступила тьма. Хазелиус тяжело вздохнул, явно изнывая от жуткой боли.

– Господи…

В какую-то секунду Форд задумался, уж не молится ли физик.

– Они считают… что я Антихрист… – Хазелиус засмеялся тихим странным смехом.

Форд приподнялся и стал всматриваться во мрак. Голоса преследователей смолкли. Снова воцарилась тишина, нарушаемая время от времени лишь стуком падающих камней.

– Может, я и правда Антихрист… – прохрипел Хазелиус и издал неопределенный звук – не то стон, не то смех.

Форд решил, что у физика начинается бред. Стараясь не особенно задумываться об этом, он стал размышлять, что делать дальше. По туннелю гулял ветер, разнося запах горящего угля. Земля едва заметно вибрировала от полыхавшего где-то неподалеку пожара.

– Надо выбираться отсюда.

Хазелиус не ответил. Форд поднялся и ухватил его под мышки.

– Пошли. Соберись с остатками сил. Здесь лежать опасно. Найдем остальных и отправимся к подъемнику.

По туннелям раскатился приглушенный звук взрыва. Сильнее запахло угольным дымом.

– И вот они задумали меня убить… – Опять жуткий смешок.

Форд взвалил Хазелиуса на спину, крепко взял за руки и понес по коридорам.

– Какая ирония, – промямлил физик. – Принять мученическую смерть… До чего же глупы люди… до чего легковерны… Только кое-чего я все же не понимаю… ведь если они настолько глупые…

Форд посветил вперед фонариком. Перед ними лежала просторная пещера.

– А теперь я расплачиваюсь… Меня называют Антихристом… Я и есть Антихрист! – Опять судорожный смех.

Уайман из последних сил шел вперед по забою. Справа высились кучи угля и пустой породы, смешанной с колчеданом, который в свете фонарика блестел точно золото.

Форд шаг за шагом продвигался к дальней стене. Внезапно он заметил в левом углу черную дыру диаметром футов пять и свисавшую сверху веревку. Опустив Хазелиуса на каменный пол, он опять подсунул ему под голову свернутую куртку. Снова прогремел взрыв. Пещеру затрясло, с потолка посыпались камни. Глаза Форда слезились от дыма. «Как только сюда доберется пожар, – подумал он, – пламя сожрет весь кислород. И нам уже никуда не деться…»

Он схватился за веревку. Она разорвалась в нескольких местах, нижний конец полетел в пропасть. Секунду-другую спустя послышался плеск воды.

Форд посветил наверх. Аккуратно пробуренная дыра, очевидно, вела на поверхность. Конец гнилой веревки болтался над головой, не суля никакой помощи. Подъемника не было.

Хазелиус бредил, тихо и безумно посмеивался. Форд, напряженно раздумывая, как быть, присел на корточки. Болтовня Хазелиуса сбивала с толку. Внезапно физик произнес: «Джо Блитц».

Уайман прислушался.

– Ты сказал «Джо Блитц»?

– Джо Блитц… – промямлил физик. – Лейтенант Скотт Морган… Бернард Хаббелл… Курт фон Рахен… капитан Чарлз Гордон…

– Кто такой Джо Блитц?

– Джо Блитц… капитан Б.А. Нортрап… Рене Лафайет…

– Кто все эти люди? – спросил Форд.

– Никто… их… нет… Noms de plume…

– Псевдонимы? – Форд наклонился к Хазелиусу. Лицо физика блестело от пота в свете фонарика, глаза остекленели. Однако и теперь от него веяло удивительной жизненной силой. – Чьи это псевдонимы?