Книга Отрешись от страха. Воспоминания историка - Александр Моисеевич Некрич

«В чем дело?» В ответ уже вопли: «Почему нас не пускают на похороны?!» — «Разве вы не видите, что кладбище сегодня не работает. Санитарный день», — и он жестом указывает на объявление, повешенное на воротах. Оно написано от руки красным карандашом. Вот его текст: «13 сентября кладбище закрыто. Санитарный день». В ответ взрыв иронических замечаний: «Санитарный день! День санитарной обработки! А те, кого допустили на похороны, прошли санитарную обработку?! А у вас есть справка, что вы прошли санобработку на вшивость?!» Высокий человек, не дрогнув, парировал: «Похороны проводятся родственниками и друзьями». — «А Вы, наверное, родственник?» — иронически спрашивает кто-то. — «Да, я родственник». В ответ раздался смех. Но смеялись напрасно: это был сын покойного, Сергей. Но благодаря его вмешательству калитка, наконец, отворяется и для нас. Спешным шагом устремляюсь к месту похорон. В этот момент гроб с телом Хрущева опускают в могилу. Оркестр заиграл гимн. Четверо здоровенных могильщиков быстро начали засыпать могилу, а затем сооружать погребальный холм. Я огляделся. Со всех сторон щелкают фотоаппараты и жужжат камеры корреспондентов. Их было довольно много. Наверное, несколько десятков. На могилу кладут венки, засыпают холм цветами. Могильщики укрепляют мраморную белого цвета плиту. На ней золотыми буквами выведена лаконичная надпись: Хрущев Никита Сергеевич, 1894-1971. Чуть повыше водружается портрет покойного в застекленной рамке. Такого же рода фотография на соседней могиле — народного артиста из династии Садовских, умершего в апреле этого года.

Во время процедуры похорон перед могилой стоял человек, державший в руках красным шелком отделанную панель, на которой прикреплены Золотые звезды и ордена умершего. Все честь-честью. Венки от ЦК КПСС и Совета министров СССР. От А. И. Микояна. От родных. От друзей. И еще какие-то.

Ближайшие родственники Хрущева сгрудились около могилы. Их много. Мелькнуло измученное, выплаканное лицо Нины Петровны. Сжавшаяся в комок Рада Никитична. Статная молодая женщина с красивым лицом, которую поддерживает тоже молодой подполковник авиации. Широкая фигура Аджубея. Какое у него одутловатое, будто равнодушное лицо!

...Щелкают фотоаппараты, крутятся кинокамеры. Позади меня тихо переговариваются американские корреспонденты: «Иксепшнл ивент. Олл уорлд пресс энд уорлд рэйдио...»

Я увидел своего друга и пробираюсь к нему. Он стоит большой и печальный. Как-то пенсионер Хрущев приглашал его приехать, но он не поехал. Сейчас сожалеет, наверное, об этом. Трогаю его за плечо. Вокруг очень много сотрудников государственной безопасности. Все в штатском. По манере держаться, по покрою костюмов отличаю довольно высокопоставленных лиц из этого ведомства. Но почему их так много? Почему так много милицейских и солдат внутренней охраны, скрытых под брезентовыми крышами военных грузовиков? Почему «санитарный день»? Зачем Новодевичье кладбище, а не Кремлевская стена?

Какая ирония судьбы! Никита Хрущев будет покоиться среди артистов, поэтов, академиков, словом, среди интеллигентов, к которым он так часто бывал несправедлив, но лишь они одни поминают его сегодня добрым словом. А Тот, другой, и после своей смерти будет находиться вместе со своими соратниками у стен Кремля...

Мало, очень мало обыкновенных граждан, «простых советских людей», пожелавших проститься с Хрущевым. Пожалуй, лишь одни интеллигенты. И здесь дело, конечно, не только в том, что не было оповещения о похоронах. Дело в другом: забыты и возвращение заключенных, и посмертная реабилитация, и массовое жилищное строительство, развернутое в годы правления Хрущева. Но помнят о прекращении выплат выигрышей по займам, хотя забыли об их полной отмене. Помнят о повышении цен, о дорогостоящих зарубежных вояжах и о потоках речей покойного...

Немногочисленная толпа, сгрудившаяся вокруг свежей могилы, медленно начинает редеть. Мой друг и я подходим к Раде Никитичне. Коротко говорю ей слова утешения, называю себя, крепкое рукопожатие. Идем к выходу. Вышли за ворота. На противоположном тротуаре уже скопилось довольно много народа. Перед ними милицейский заслон. За кладбищенские ворота уже больше никого не пропускают. Оглянулись. По-прежнему висит объявление, написанное от руки красным карандашом: «13 сентября кладбище закрыто. Санитарный день».

* * *

Осенью 1973 года покончил самоубийством Илья Габай. Я встретил его в доме у Жоры Федорова в середине 60-х годов, и он мне понравился сразу же своей интеллигентностью, остроумием и доброжелательством. К тому же Габай был человеком отважным. Он был одним из первых зачинателей нового демократического движения в СССР, возникшего после XX съезда КПСС.

...Потрясенный его гибелью, я написал небольшую заметку. К сожалению, по несчастливому стечению обстоятельств того времени, эта заметка не попала в самиздат. У меня сохранилась лишь первая страница. Вот она.

Гибель Ильи Габая

В субботу 20 октября 1973 года в начале десятого утра покончил самоубийством Илья Габай. Он выбросился с балкона своей квартиры на 11 этаже дома на Новолесной улице Москвы.

Габай снял очки, аккуратно положил их на кухонный стол. Перед этим он написал записку, в которой просил у всех прощения. Он писал, что стал обузой для семьи. Потом он вышел на балкон... Его тело упало на бетонную крышу парикмахерской, примыкающей к дому-башне, в котором он жил. Габай упал лицом вниз. И так он лежал до тех пор, пока сосед не увидел распластанное на крыше тело человека и не вызвал милицию.

Жена Габая Галя обнаружила исчезновение мужа около 11 часов, когда она встала после сна. В поисках мужа она прошла всю квартиру и очутилась на кухне. Дверь на балкон была приоткрыта. Она вышла и увидела внизу толпу людей и машину «Скорой помощи». Страшная правда раскрылась ей сразу.

У входа в подъезд, на лестнице и в самой квартире находились сотрудники госбезопасности и милиции. В квартиру никого не пропускали. У приехавших друзей Габая тщательно проверяли документы. Жене Габая разрешили взглянуть на тело мужа перед самым отправлением его в морг.

Записка, оставленная Габаем, была найдена под телефонным аппаратом сотрудниками милиции.

Вечером того же дня радиостанции (не советские, разумеется) передали краткое сообщение о самоубийстве диссидента, преподавателя литературы и поэта Ильи Габая. Одна радиостанция передала, что причиной самоубийства якобы было раскаяние Габая во вреде, будто бы причиненном им советской власти. Легко представить себе, кто был заинтересован в распространении этого лживого сообщения.

Остальное я восстанавливаю сейчас по памяти.

...Отбыв трехгодичное заключение в лагере, Габай вернулся в Москву физически надломленный, но еще сохранивший душевную силу. Он ни от чего не отрекся и никого не предал, но он устал. Первое, что он сделал на первые же заработанные деньги — пошел по московским книжным магазинам и купил книги. В этом поступке был весь Габай, умный и тонкий книжник, человек необычайно хрупкой душевной организации.

...Государственная безопасность