Книга Перья - Оливия Вильденштейн

не опустится до пятидесяти, – выпрямившись, я добавила: – И Мюриэль!

Я даже не попрощалась с женщиной, которая заботилась обо мне весь прошлый месяц. Не обняла ее. Не рассказала, насколько благодарна ей за бесконечные терпение и нежность.

Еще одна крошка выпала из моего сердца.

Селеста сглотнула, ее глаза были такими красными, что радужки казались скорее янтарными, чем карими.

– Люблю тебя, малышка, – я запечатлела долгий поцелуй на ее лбу, затем повернулась и вошла в поток.

Ашер шагнул вслед за мной, и искрящийся дым сгустился, окутав наши тела. Он протянул мне руку. И хотя единственная рука, которую я хотела держать, была вырвана из моих пальцев, я положила свою ладонь поверх его.

Когда мы взлетали вверх, мне показалось, что я услышала извинения архангела. Но, возможно, эту иллюзию создал ветер, свистящий в моих ушах и танцующий в волосах.

Глава 61

Все детство нам рассказывали истории об Элизиуме: про арку из перламутра, через которую ангелы и души попадали в столицу из кварца; про семь сверкающих водопадов, которые сбегали с белых каменных стен и мелодично разбивались о широкий, словно озеро, фонтан; про пол жилых домов, магазинов и ресторанов, высеченный в глянцевой скале; про радужных существ, которые резвились в благоухающем воздухе: их чешуя, мех и перья сверкали как при солнечном свете, так и при свете звезд.

Мое разбитое сердце наполнилось неискренней радостью, когда к вечеру в Элизиуме камень под ногами начал светиться, прожилки из ангельского огня замерцали. Блестящий лавандовый дым обвился вокруг моих ног, когда я вышла из потока. Он представлял собой полость, встроенную прямо в каменный фасад, слишком симметричную и гладкую, чтобы быть природной.

– Каньон расплаты, – прошептала я, поворачиваясь, чтобы рассмотреть стены из цельного белого камня, такие высокие, что, казалось, они пронзают небо.

Надо мной стая птиц – не птиц… ангелов – летала вокруг арки. Некоторые пикировали под нее, а другие поднимались выше, прежде чем нырнуть обратно вниз. Я не увидела, как они опустились на землю, из-за разделяющего нас расстояния и высокой стены, которая охраняла вход в укрепленный город.

Я видела это место в своих снах, но реальность затмила даже самые смелые мечты.

Как я жаждала услышать ворчание Джареда о том, что все вокруг было слишком блестящим и белым. Жаждала почувствовать, как его пальцы сжимают мои и тянут осматривать вместе новый мир. Но мужчина рядом со мной был светловолосым, крылатым и голубоглазым. Это не мой темный грешник с его извращенным чувством юмора, смехотворно дорогими костюмами и гладкими бескрылыми плечами.

– Ты себе все так представляла? – спросил Ашер. И я почувствовала, что он пытается добавить энтузиазма в голос, но звучало фальшиво.

– Тут еще прекраснее.

Брови архангела изогнулись. Вероятно, он был удивлен, что я все еще способна воспринимать красоту.

– Не могу дождаться, когда Джаред увидит это, – пробормотала я. – Это Жемчужная арка, не так ли?

– Единственная и неповторимая. – Его тембр был низким и нежным, как ветерок, который вырывался из отверстия, разнося ароматы цитрусовых и соли.

Перламутровая поверхность арки преломляла свет и покрывала бликами камни вокруг. Два радужнокрылых воробья покружили вокруг меня, приветствуя мелодичной арией, прежде чем устремиться в противоположный конец каньона.

– Море Нирвана, – объяснил Ашер, хотя я и не спрашивала, что находится на том конце.

– А где Абаддон?

Он указал подбородком в сторону противоположной стены и такой же полости на ней.

– Войти можно через тот поток.

Темный, мерцающий дым обволакивал белую скалу, одновременно заманивая и пугая.

– Как думаете, сколько времени потребуется Джареду, чтобы опустить счет до пятидесяти? – спросила я как раз в тот момент, когда два малахима материализовались в потоке позади нас. Золотые шары устроились в их ладонях – собранные души.

– Добрый вечер, Сераф, – произнесли оба нараспев.

– Добрый вечер, – ответил Ашер.

– Сколько времени? – переспросила я, думая только об одном.

Ашер откашлялся.

– Твои родители здесь, – Ашер кивнул на поток Абаддона.

– Мои… родители?

Из стального дыма появились две крылатые фигуры, с ног до головы закутанные в черную кожу. Они остановились посреди каньона, прижав к позвоночникам мерцающие крылья.

Я отбросила все мысли о Джареде в сторону и сосредоточилась на ангелах, которые создали меня. Я не побежала к ним, а они не побежали ко мне. Мы были незнакомцами.

Золотистые волосы моей матери развевались на ветру, волнистые и длинные, как у меня. Волосы моего отца были коротко подстрижены, но не настолько, чтобы скрыть их медный оттенок, который мерцал в сияющих камнях, окружавших нас.

– Готова встретиться с ними? – спросил Ашер, когда другой малахим прошел мимо нас, занятый доставкой души к темному входу в чистилище.

Лицо Джареда пронеслось перед моими опухшими веками, и моя рука прижалась к сердцу.

– Нет. – Но я не была готова ни к чему из этого.

Я прижала ладонь к груди и закрыла глаза. На секунду мне почти показалось, что я чувствую пульс Джареда, а не свой собственный. Я начала понимать ритм его крови лучше, чем своей.

Скоро, сказала я себе, вдыхая его стойкий аромат.

Когда я подняла веки, два ангела наблюдали за мной. Терпеливо или нет, я не была уверена.

– Как мне их называть? Мама и папа?

– Решай сама.

– Как вы называете своих родителей, Сераф?

– По именам.

Мой взгляд задержался на крыльях моего отца, полностью серебряных, будто опущенных в чан с жидким металлом. Как у меня.

– Как зовут моих родителей?

– Рафаэль и София.

Подходя ближе, я рассматривала черты их лиц, пытаясь заметить другие сходства.

– Здравствуй, дитя, – сказал Рафаэль.

Дитя? Сколько лет было моему отцу? Он был чистым истинным, как и я. И за несколько поколений я была первой, кто родился с такой особенностью. Поэтому я предположила, что он был довольно древним.

– Как ты прекрасна, – сказала София, ее взгляд пробежался по мне так же, как мой пробежался по ней. Она оторвалась от моего отца, подошла ближе и подняла руку, но заколебалась. – Можно?

Можно что? Прикоснуться ко мне? Я кивнула, и подушечки ее пальцев мягко коснулись моей скулы.

– У тебя мои глаза и губы, но крылья… – она повернулась к Рафаэлю, ее бледно-розовые перья с серебряными кончиками закачались от резкого движения, – они твоего отца. Крылья чистой истинности. – Женщина снова развернулась ко мне, зеленые глаза блестели от изумления.

В человеческом мире все считали бы ее моей сестрой. Не моей матерью. Ангелы, которые решали остаться в Элизиуме, были не тронуты временем. Только те, кто путешествовал на Землю или жил в гильдиях, старели. Хоть и медленно,