Книга Театр тьмы - Татьяна Ван

Прикоснувшись к разгоряченному металлу, я в ужасе распахнула глаза, но не смогла даже ахнуть от сжигающей боли. Силы покинули тело, и я отключилась.

Часть пятая

С мольбой о прощении

Мы бежим от смерти, забывая, что она – самый быстрый атлет в истории человечества. Смерть не проиграла ни разу. В отличие от нас, слабых людей.

1

Июньским вечером 2019 года я поняла, что человек – самое глупое существо на всем белом свете. Он верит во все, кроме правды. Верит в то, что хоть немного отвечает логике, здравому смыслу, но не воспринимает всерьез предчувствие. Я никогда не отрицала существование мистики в нашем мире, но, столкнувшись с ней, с омерзением отвернулась, не поверила, стала протестовать. Что это, если не человеческая глупость и скудоумие?

С тех страшных событий прошел почти год, но я до сих пор задаюсь вопросом, смогла бы я предотвратить все случившееся, поверь Джону Райли с самого начала? Смогла бы сохранить красоту, блеск в глазах? Смогла бы снова верить людям?

2

– Сара, ты меня слышишь? – обеспокоенно спросила Джейн.

Вместо ответа я лишь промычала, так и не открыв глаза. Голова раскалывалась, я не могла произнести даже слова. Сон не отпускал.

– Пусть она еще отдохнет, – проговорил незнакомый мужской голос. – Сара еще слишком слаба. Мы сделали все, что могли. Теперь ей нужно поспать.

– Кожа заживет? – спросила Джейн.

Я попыталась открыть глаза, но у меня снова ничего не получилось. Не хватало сил даже на такое простое действие, как поднятие век.

– На бедрах и боках заживет за неделю – там ожоги незначительные, вторая степень. Но вот с левым плечом и шеей… с ними все сложнее. Она упала на какой-то раскаленный металл, как я понял? Третья степень. Останется шрам. Особенно на шее. Кофта защитила плечо, но вот то, что выше…

– Шрам? – сипло переспросила подруга. – И я не знаю, на что она упала…

– Из-за шрама переживать не нужно. От него можно избавиться, сделав пересадку кожи. Это не сложная операция. Но делать ее стоит через полгода или год. Сейчас Сара слаба абсолютно для любых манипуляций с телом.

– Когда она поправится?

– Думаю, через несколько недель. Ожогов у нее мало. От силы 12 % от всего тела. Больше пострадали легкие из-за дыма. Девушка сильно отравилась им.

Воцарилась тишина, после чего Джейн тихо произнесла:

– Спасибо вам за все, что вы для нее сделали.

– Не мне нужно говорить спасибо. Лучше помолитесь Богу за подругу и поблагодарите того, кто ее вытащил из пожара. Большое счастье, что ее к нам вовремя доставили.

Я снова попыталась заговорить, но ничего не вышло. Из губ вырвался только тяжелый вздох, после которого некоторые участки кожи вспыхнули болью – в попытке произнести хоть слово я напряглась всем телом, а это сразу привело к не самым лучшим последствиям. Ожоги сразу дали о себе знать.

– Сара, вам нужно поспать, сейчас подействует снотворное. Не перенапрягайтесь.

Услышав это, я снова издала звук. Но на этот раз такой тихий, что, казалось, его услышала только я сама. А потом опустилась тьма. Она забрала меня в свои объятия и не дала даже посмотреть на Джейн, по которой, оказывается, я очень соскучилась.

Всю неделю я провела под действием снотворного. Я не чувствовала ничего – ни как медсестры делали перевязки, ни как меняли капельницы, ни как заходил врач, наблюдая за моим пульсом и дыханием. Я стала болванкой, куклой.

Первый день, когда отменили снотворное, выпал на 14 июня. Утром пришел врач – мистер Локк – и, мягко улыбаясь, сказал, что я настоящий боец. Из его уст слова звучали ободряюще, но не настолько, чтобы я поверила в них. Не видя себя, я уже представляла, в каком состоянии нахожусь.

– Что со мной произошло? – сипло спросила я, глядя на доктора. Локк был невысоким мужчиной лет пятидесяти, в круглых очках и сильной проплешиной на макушке. Он напомнил мне добродушного мишку.

– Ничего такого, чего нельзя не пережить, – ответил мужчина, мягко улыбнувшись. – Сара, сейчас вам ни о чем не нужно беспокоиться. Самое страшное позади.

Лежа в кровати, я попыталась коснуться головы. Сначала ощупала пальцами забинтованную шею, коснулась такого же забинтованного уха, погладила бритый висок, начала подниматься чуть выше. Потом схватила в кулак оставшиеся волосы. Моя голова… от волос осталось только каре.

– Не нужно пугаться, Сара. Все отрастет. Огонь немного подпалил ваши волосы, нам пришлось их отрезать. Но, как видите, не до конца. Так что долой переживания.

Переполненная ужасом, я коснулась пальцами лица.

– С ним все в порядке, – сказал доктор Локк. – А вот от резких движений лучше воздержаться. Кожа на плечах еще не совсем восстановилась.

Доктор улыбнулся, а я в растерянности начала оглядываться по сторонам, пытаясь понять, в каком месте я оступилась, раз оказалась в больнице.

– Сара, что с вами? – Мужчина подлетел на всех парах. – Ну-ка, не теряем сознание.

Он начал легонько хлопать меня по щекам, пытаясь привести в чувство. Его образ расплывался – круглые очки исчезли, нос слился с кожей… Доктор Локк превращался в другого человека.

– Запах хлорки. Здесь пахнет хлоркой, – просипела я, морщась. Вдруг перед глазами вспыхнул образ умершего Эндрю Фаррела. Это не доктор Локк наклонился надо мной – это актер пришел забрать меня с собой.

– Сара, придите в себя! – кричал над ухом незнакомый голос. Потом к нему присоединился еще один – женский. И тоже незнакомый. Меня окружали чужие люди. Везде – чужаки. Монстры.

– Вколите ей успокоительное – у девушки припадок, – незнакомец отдал приказ.

Я уже не различала голосов. Женский он был или мужской? Голову сдавила невыносимая боль, и я заплакала. Заплакала так, как не плакала уже очень давно – тихо, внутри. Слезы разъедали все, как яд, пока незнакомые люди суетились вокруг, имитируя подобие жизни. Они казались мне болванками и ничтожествами.

Когда я проснулась после успокоительного укола, у кровати сидела Джейн. Она смотрела на меня с беспокойством, которого я никогда еще не видела в ее глазах. Подруга казалась уязвимой. От ее вида стало страшно – раньше я считала, что, пока рядом сильная и стойкая Джейн, с миром (и со мной) ничего не случится.

– Доктор сказал, что сейчас тебе намного лучше. Даже во сне ты больше не плачешь, не кричишь. Еще он сказал, что нормально, когда человек после пережитых травм ведет себя так странно…

– Где Том Харт?

– Даже сейчас ты о нем вспоминаешь, – с недовольством в голосе произнесла Джейн.

– Так где он? Где все остальные актеры? Что случилось, Джейн? Что случилось?!