Книга Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города. 1917-1991 - Наталия Лебина

В конце 1954 года Хрущев развернул борьбу с «излишествами» в архитектуре. У многих россиян термин «излишества» вызывает воспоминания о фильме Леонида Гайдая «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1967). Сценаристы вложили в уста Труса забавную ремарку о том, что ящур особенно бурно развивается в организме, ослабленном… «излишествами нехорошими»814. Лукавая улыбка гениального комика порождала ассоциации с разного рода бытовыми аномалиями. Однако в СССР одно время понятия «излишества» использовали в ином контексте – в качестве маркера разного рода эстетических отклонений (подробнее см. «Язвы») в жилищном строительстве.

Десталинизация началась с административного искоренения сталинского ампира в зодчестве. «Сталинские» здания появились в середине 1930‐х годов и продолжали заполнять улицы советских городов после Великой Отечественной войны. Именно тогда власти удалось создать и визуальные доминанты сталинского большого стиля – возведенные в Москве знаменитые «высотки». Их иногда называют «сталинским тортом» за помпезность и особые декоративные детали – последовательно сужающиеся и увеличивающиеся по высоте ярусы. Впервые в таком стиле был задуман гигантский Дворец Советов в Москве. Его должна была увенчать огромная скульптура Ленина высотой 100 м. Однако план строительства Дворца Советов, утвержденный в 1934 году, не удалось реализовать. Уже после войны в ходе реконструкции Москвы было решено создать кольцо высотных зданий с той же самой ступенчатой (тортовой) композицией. 13 января 1947 года появилось постановление Совета министров СССР «О строительстве в г. Москве многоэтажных зданий», инициировавшее возведение восьми таких домов (одного 32-этажного, двух 26-этажных, пяти 16-этажных). «Высотки», как писали в пропагандистской литературе начала 1950‐х, продемонстрировали «величие сталинской эпохи, расцвет культуры, героику созидательного труда советского народа»815. Одновременно часть этих зданий стала неким образцом элитного жилья в советском обществе. Для рядовых граждан с середины 1930‐х годов предполагалось возводить строения, которые сегодня известны как «сталинские дома» в СССР. Согласно постановлению СНК СССР от 23 апреля 1934 года «Об улучшении жилищного строительства», в жилых зданиях с толщиной стен не менее двух кирпичей предусматривались потолки высотой не менее 3–3,2 м. К строительству таких домов вернулись в начале 1950‐х годов. В январе 1951 года на заседании Московского комитета ВКП(б) было заявлено: «Мы должны строить для советских людей на 100 лет, и нельзя из‐за мелочей делать такие квартиры, которые бы вызывали нарекания. Они и через 100 лет должны обеспечивать трудящимся уют, покой и максимально благоприятные условия»816. В начале 1950‐х в крупных городах действительно начали возводить 5–7-этажные дома. Здания выглядели гармоничными и фундаментальными как снаружи, так и внутри. Полезная площадь двухкомнатной квартиры там нередко достигала 55–60 кв. м, а высота потолков – 3–3,5 м. Однако уже в конце марта 1953 года в Москве заговорили об отказе от оригинальных строительных проектов, характерных для сталинского ампира. Осенью того же года в одном из районов Москвы поточно-скоростным методом строители возвели восемь первых упрощенных пятиэтажек, мало похожих на «сталинские дома», а в августе 1954 года ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли решение «О развитии производства сборных железобетонных конструкций и деталей для строительства».

Но наиболее ярко антисталинизм проявляется в документах Всесоюзного совещания строителей, архитекторов и работников промышленности строительных материалов, проходившего в Москве в декабре 1954 года. Участники совещания под явным давлением сверху одобрили резолюцию о расширении индустриальных методов возведения жилья. В последний день работы Всесоюзного совещания перед его участниками выступил Хрущев. Он заявил: «В нашем строительстве нередко наблюдается расточительство средств, и в этом большая вина многих архитекторов, которые допускают излишества в архитектурной отделке зданий, строящихся по индивидуальным проектам. Такие архитекторы стали камнем преткновения на пути индустриализации строительства. Чтобы успешно и быстро строить, надо проводить строительство по типовым проектам, но некоторым архитекторам это, видимо, не по душе»817.

Власти развязали дискуссию о целесообразности художественности в градостроительстве. Летом 1955 года в передовой статье журнала «Советская архитектура» отмечалось: «Архаика и излишества в архитектурной отделке сооружений – все это вступило в острое противоречие с требованиями передовой индустриальной техники и экономии строительства Преобладающим критерием является назначение здания, техническая и экономическая целесообразность»818. В августе 1955 года как рассадник устаревших взглядов была ликвидирована Академия архитектуры. А в ноябре 1955 года ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве». В документе в довольно резких выражениях критиковалась «показуха», царившая в советской архитектуре. Пилястры и колонны, башенки и фигурные карнизы объявлялись «не соответствующими линии КПСС и Советского правительства в архитектурно-строительном деле, направленной, прежде всего, на удовлетворение нужд широких масс трудящихся»819.

Десталинизация архитектуры, официально санкционированная властью, стала внедряться на местах. Драматично развивалась ситуация в Ленинграде. В ноябрьском постановлении 1955 года указывалось, что именно в городе на Неве сторонники старых методов в жилищном строительстве тормозят внедрение типовых проектов, а все излишества, присущие индивидуальному проектированию, делаются в ущерб внутренней планировке квартир и их удобств820. Через неделю в Ленинграде началась кампания нападок на «украшательство». 11 ноября 1955 года на собрании сотрудников Управления по делам архитектуры, Управления строительства и проектного института «Ленпроект» бурно обсуждалась стоимость будущих архитектурных сооружений821. А уже 13 ноября в редакционной статье «Ленинградской правды» был подвергнут резкой критике целый ряд архитекторов. Они, по мнению партийных инстанций, придерживались «порочных и архаичных эстетических взглядов» и продолжали «идти по пути ложного украшательства и недопустимых излишеств, пренебрегая интересами государства, интересами людей, для которых они строят»822. Подобная властная риторика еще за несколько лет до этого могла означать применение жестких карательных мер. Неудивительно, что уже 15 ноября 1955 года Ленинградское архитектурно-планировочное управление приказало «в месячный срок подготовить предложения по пересмотру проектно-сметной документации по строящимся в Ленинграде объектам с целью решительного устранения в проектах излишеств в архитектурной отделке, планировочных и конструкторских решениях». Основное внимание было решено сосредоточить на коррекции «проекта планировки в районе нового жилого строительства у проспекта им. Сталина в связи с переходом на массовое применение типового проектирования жилых зданий»823. В Ленинграде начали воплощаться в жизнь планы Хрущева, который, судя по его собственным воспоминаниям, всячески осуждал «старорежимные штучки» и архитекторов, строивших «не для народа, а для господ»824.