Книга Шолохов - Валентин Осипов

Дополнение. Писатель, любимый народом, всегда знаток народной песни, так повелось от Пушкина и Тургенева. Вот «Тихий Дон». Елецкий шолоховед Александр Новосельцев выявил, что в роман вживлено более сорока песен. В их числе такие шедевры, как «Ой, ты наш батюшка тихий Дон», «Во кузнице», «А из-за леса блестят копия печей», «Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон», «Интернационал», «Тега-тега, гуси серые, домой»… Он же подсчитал, что в первой книге 14 песен, во второй — 12, в третьей — 9 и в четвертой — 6 песен.

Ему же принадлежит важное открытие: «На фоне такого песенного изобилия другой роман тревожно беззвучен». Оказывается, в «Поднятой целине» нет ни единой песни, кроме «Интернационала». Исследователь воскликнул: «Народ безмолвствует!» Он обнаружил глубокое знание Шолоховым тогдашних настроений крестьян: «Свадьба была без песен».

Предвоенные месяцы

Последние месяцы 1940 года. «Правда» вовсю пропагандирует кандидатов в лауреаты Сталинской премии: статьи, отрывки из произведений, рецензии. Странно: среди них нет Шолохова! Последний номер года — идет новогодняя анкета (это тоже своего рода прославление): Аркадий Гайдар, Джамбул, историк Тарле, дирижер Самосуд, артист Хмелев. Нет Шолохова.

Газета сообщает о том, что Молотов в Берлине. 1 сентября прошлого, 1939 года Германия развязала Вторую мировую войну. Молотову дано было поручение прощупать замыслы Гитлера, чтобы предотвратить нападение на СССР. Увы, Молотов не знал того, что высказал его собеседник четырьмя месяцами раньше на секретном совещании своей политической и военной верхушки: «С Россией должно быть покончено. Весной 41-го… Одним ударом». Прелюбопытная реплика прозвучала тогда от Гитлера — ироническая: «Смотрел русский победный фильм о русской войне…»

Видимо, речь шла о каком-то модном тогда фильме из разряда быстроиспекаемых о том, что не отдадим врагу ни пяди родной земли.

Шолохов огорчался, когда появлялись такие глупые и никому не нужные фильмы или романы и повести. Немец в «Тихом Доне» не трус. И в будущем романе «Они сражались за родину» один из персонажей скажет напрямки, стыдя легкомысленных довоенных юмористов-карикатуристов: «Там тоже не дураки. Дважды мне пришлось сталкиваться с немцами, в мировую войну, и в Испании на них пришлось посмотреть. Армия у них отмобилизованная, обстрелянная, настоящую боевую выучку за два года приобрела, да и вообще противник серьезный…»

Он только после войны узнал, как оценивала как раз в эти дни фашистская власть Италии «Тихий Дон». Один издатель вознамерился выпустить роман и получил испуганный ответ министра народной культуры: «Необходимо быть максимально осторожным в распространении книг, которые могут вызвать депрессию морального духа… Считаем необходимым отложить до лучших времен…»

За 12 дней до наступления 1940 года Гитлер в Берлине утвердил план «Барбаросса». В «Директиве 21» сказано: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе скоротечной кампании…» В разделе «Проведение операций» значился и Дон.

И вот новый год. Едва вёшенец схватил взглядом последнюю страницу первого номера «Правды», как наткнулся на дружеский шарж. Прославленные Кукрыниксы — старые знакомцы — изобразили целую группу счастливцев. На рисунке под елкой Шостакович, академик Капица, молодые ученые Флеров и Петржак. И кто-то в кубанке, с книгами в руках. Подпись: «Писатель Михаил Шолохов, закончивший в 1940 году свой многотомный роман „Тихий Дон“». Ну, подумал, началась пропагандистская подготовка страны к премиальному акту.

На третий день января Комитет по премиям в последний раз берется за список соискателей: кого-то исключает, кого-то включает. В списке появился Панферов со своими «Брусками».

На следующий день счетная комиссия подвела итог голосования. В протоколе значилось, что за Шолохова проголосовали из 32 комитетчиков — 31 человек, за Сергеева-Ценского — 29, за Панферова — 1.

Утром 16 марта Шолохов, как всегда, включил радио и услышал торжественное оповещение о лауреатах. Вслушался: и он, Шолохов, в их числе. Вместе с ним лауреатами первой степени по разделу прозы стали Сергеев-Ценский и грузинский прозаик Лео Киачели. И тут же кто-то уже с поздравительным звонком из Москвы. Один. Второй. Сотый…

Сталин, выходит, не поддержал бдительщиков из его же, имени Сталина, Комитета. Вот и гадай теперь, какие размышления привели его к столь поразительному решению. Забыл о том, что 11 лет тому назад писал о «ряде грубейших ошибок…»? Оценил саму по себе гениальность этой эпопеи, которая останется в вечности? Отмел политиканство, поскольку был много начитан и, в общем, хорошо разбирался в литературе? Или проявил политиканство — унизил комитетчиков, чтобы возвысить себя во мнении отечественной и зарубежной общественности и поклонников смелого произведения?

Почта в Вёшках работает с перегрузкой — телеграммы, телеграммы! Сам лауреат сдержан. Соседи, друзья и райкомовцы в изумлении от такого скупого проявления чувств.

Мария Петровна и ее женская команда все-таки накрыли поздравительный стол.

«Правда» начинает прославлять тех, кто удостоен премии имени вождя — попробуй не прославлять. Появляется статья и о Шолохове. Ее написал редактор романа Юрий Лукин. Глаз схватывает и то, где он писал от чистого сердца, и то, что шло от идеологических установок: «„Тихий Дон“ — это классика…»; «Обреченность оторвавшегося, отставшего от народа… Слеп в поступках…» — о Мелехове.

В эти же дни Гитлер встретился со своим генералитетом. Давал советы, как воевать с нашей страной: «Проблемы русского пространства: необозримые просторы делают необходимым сосредочение войск в решающих участках…» Добавил: «Русский перед массированным применением танков и авиации не устоит». Вряд ли он предполагал, сколько в советской России тех, кого Шолохов через полтора-два года начнет увековечивать под фамилиями Лопахина, Звягинцева в романе «Они сражались за родину».

В еще мирном марте 36-летний писатель узнал, что все четыре книги «Тихого Дона», впервые воссоединенные одним переплетом, подписаны в печать. Во вступительной статье Юрия Лукина обращало на себя внимание одно утверждение. Такого до этого ни разу о нем никто не писал: «Шолохов — истинный любимец Сталина». Такими выражениями тогда не разбрасывались. И автор статьи, и издатели явно учли, что роман получил премию в нелегкой борьбе прежде всего благодаря вождю.

И еще раз появилось имя Сталина в этой статье. Оказывается, война приближалась не только к границам, но и к книгам: «Ярко, живым столкновением образов, показана нам обстановка, в которой осуществляется гениальный Сталинский план разгрома на Южном фронте». О какой же это книге? О «Тихом Доне»! Это хитроумная попытка вписать в «Тихий Дон» не выписанный в нем образ Сталина. Глядишь, и читатель внушит себе должное.

Из старых анекдотов. «Шолохов послал в подарок Сталину книгу, надписав ее: „Товарищу Сталину — М. Шолохов“. Ему позвонил разгневанный Поскребышев и сказал, что товарищу Сталину книгу с такой надписью не передаст. „А что же я должен написать?! „С кирпичным пролетарским приветом?““ — обиженно ответил Шолохов».