Книга Чудесный переплет. Часть 1 - Оксана Малиновская

— Дамы и господа! Спасибо всем, высказавшим замечательные и не очень идеи, а победили следующие… — Ведущий склонился над списком и, помедлив немного, громко зачитал названия, перемежая речь шутками: — Первый тур — лучший стрелок. Подруга Нептуна должна уметь отстреливаться от поклонников. Состязание пройдёт в нашем тире на выходе с поляны. Второй тур — поэтический. Подруга Нептуна должна быть эрудированной и уметь услаждать царя разговорами… ей же не нужно торчать на кухне со сковородками — на это слуги есть. И последний тур — песенный. Подруга Нептуна должна уметь развлечь царя, чтобы ему не захотелось искать развлечений на стороне. Итак, все в тир, начинаем первый тур!

Мы с Хоридой, сопровождаемые Тимофеем и огромной толпой зрителей, подошли к расположенному у входа на поляну небольшому тиру — старому переоборудованному вагончику. Рыжеволосый веснушчатый паренёк лет шестнадцати — работник тира — сидел за импровизированной самодельной стойкой и с нескрываемым любопытством разглядывал меня и соперницу. Мы остановились неподалёку, и ведущий объявил о начале состязания.

— Уважаемые дамы и господа! Начинаем нашу схватку века, борьбу за титул царицы и спутницы Нептуна! Две достойнейшие девушки будут бороться за это право, и пусть победит сильнейшая! Стреляем из положения стоя, один пристрелочный выстрел и пять зачётных.

Тимофей в замешательстве посмотрел на нас с Хоридой и спросил без микрофона:

— Кто начнёт? Честно говоря, я не знаю, по какому критерию выбрать.

— Не проблема, я начну, — улыбнулась я ведущему и, убедившись, что Хорида не возражает — она и бровью не повела, — смело пошла к стойке.

Я приблизилась к пареньку и взяла из его рук пневматическую винтовку, внимательно осмотрела оружие и, обращаясь к хозяину, тихо спросила:

— Она хорошо пристреляна? Не буду лупить вкривь и вкось? Сам понимаешь, на кону трон.

Паренёк хитро прищурился, поразмышлял, прикидывая что–то в уме, и… забрал у меня винтовку. Я благодарно улыбнулась. Подросток щёлкнул пару раз какой–то штучкой рядом с прицелом, вставил и зафиксировал в затворе пульку, взвёл курок, прицелился и выстрелил — пуля улетела влево: семёрка на восемь часов. Он снова пощёлкал штучкой и снова выстрелил — уже девятка на девять часов. Паренёк поколдовал ещё немного, и наконец мои глаза с удовлетворением зафиксировали маленькую чёрную дырочку чётко по центру. Десятка. Йес! Теперь дело за мной. Подросток протянул мне винтовку со словами:

— Удачи! Я буду за вас болеть.

Снова благодарно улыбнувшись, я аккуратно взяла оружие…

Я стреляла с самого детства. Когда мне было шесть лет, папа впервые привёл меня в тир и вложил в руки, как мне тогда казалось, настоящее взрослое оружие. Помню, с каким трепетом и благоговением я взяла его в руки и после непродолжительного инструктажа сделала первый выстрел, чудом оказавшийся удачным. Жестяная банка высоко подпрыгнула и с треском ударилась о стену… Возбуждённая первыми, необычными и крайне приятными ощущениями, я требовала ещё и ещё пулек, пока не простреляла все деньги, которые папа приготовил нам на аттракционы.

Меня захватила стрельба, и довольно скоро я освоила это искусство на достаточно высоком уровне, в придачу к винтовке научившись стрелять из пистолета. Сначала я выступала на соревнованиях за школу, потом за университет… Стрельба — это моя нереализовавшаяся страсть. А не реализовалась она потому, что после окончания университета я практически не брала в руки оружия, так, по случаю, в тире. Мои друзья искренне удивлялись тому, что меня не увлекла охота. Казалось бы, любишь стрелять — иди на охоту. Звучит логично, но не для меня, поскольку… я никогда не смогу выстрелить в настоящее животное или птицу. Никогда. Разве что от моего выстрела будет зависеть жизнь человека.

Маленькой, я часто проводила лето у бабушек в сельской местности, где многие держали скотину и домашнюю птицу на убой, поэтому, к сожалению, мне не удалось не стать невольной свидетельницей… бррр… хватит о грустном. Если вы никогда не слышали криков раненых или агонизирующих живых существ, то вам меня не понять, и… не советую пытаться прочувствовать это на личном опыте.

Мы стреляли из положения стоя — непростая задача, но винтовку только что пристреляли, расстояние до мишени казалось смехотворно малым, а погодные условия были идеальными, поэтому волноваться не стоило.

Я собралась, успокоилась и приготовилась к стрельбе, заняв стойку и прижав приклад к правому плечу. У меня один пристрелочный выстрел и пять зачётных. Я задержала дыхание, прицелилась и… Спуск оказался на удивление мягким, первая пуля легла чётко по центру, в десятку. Толпа мгновенно отреагировала радостными криками. Ну что же, всё понятно, теперь можно стрелять зачётные. Четыре выстрела — и четыре десятки, неизменно сопровождаемые тёплой поддержкой зрителей. Замечательный результат. Остался последний выстрел, и я не видела препятствий, которые помешали бы выполнить его так же, как всегда, на отлично.

Единственное, что вызывало во мне лёгкое беспокойство, — ощущение какой–то тяжести в затылке, какого–то сверления, что ли… «А, пустяки, наверное, от напряжения», — подумала я и приготовилась к последнему выстрелу. Но неприятное ощущение не только не проходило, а нарастало, я никак не могла выровнять дыхание и как следует прицелиться, руки непроизвольно опустили винтовку. «Алёна, что за ерунда! Ну–ка спокойно! Один выстрел — и расслабишься. Всего один выстрел!» — возмутился внутренний голос. Я снова подняла оружие, пристроила поудобнее приклад у плеча, задержала дыхание, прицелилась и… и… и так и не поняла до конца, что потом произошло: в тот момент, когда палец уже плавно нажимал на курок, сознание внезапно затуманилось, и я вдруг отчётливо увидела, что целюсь не в мишень, а… в глаз, глаз то ли косули, то ли змеи — не знаю, не уверена, но это точно был живой, тёмный, широко раскрытый глаз, фонтанирующий безмолвным отчаянием и мольбой…

От неожиданности и ужаса я вздрогнула, но остановить палец уже не смогла — слишком мягкий спуск, — и раздался выстрел, разумеется провальный… даже в мишень не попала… По толпе пронеслись громкие разочарованные возгласы — ещё бы. Мне не верилось, что всё это случилось со мной. Опять нервы?! Какой глаз, откуда?! Я быстро подбежала к мишени и уставилась на неё во все глаза — мишень как мишень, ничего необычного, но интуиция подсказывала, что что–то всё же было не так. «Что, что не так?» — не понимала я. «Сложи два и два», — язвил внутренний голос, потешаясь над моим тугодумием… Тяжесть и неприятное ощущение в затылке… затуманенное сознание… галлюцинации… хм… а ведь я больше ничего этого не ощущаю, всё мгновенно прошло после выстрела.

Похожие ощущения я испытала лишь однажды, проходя собеседование в некую солидную компанию, когда так называемый психолог попытался меня загипнотизировать, но тогда я сумела распознать его намерения и оказала мощное внутреннее сопротивление, в конечном итоге оградившее меня от гипноза. А сейчас… вне всяких сомнений, это был гипноз, который я не имела никакой возможности распознать по той простой причине, что была сосредоточена на стрельбе, и потом… гипноз действовал сзади. Странно, а разве он может подействовать сзади, без контакта глаза в глаза? Получается, что да. Кто же действовал так низко, подло, исподтишка? «Глаз, глаз…» — нетерпеливо зудел внутренний голос. А что глаз? Глаз… глаз… А ведь он мне действительно что–то напоминал. А что, если…