Книга Волшебники - Лев Гроссман

Вот те и здрасте.

После заседания Квентин выяснил у коллеги — Дэна, Дона или Дина — ее имя: Эмили Гринстрит. Знаменитость, из-за которой умер брат Элис.

Руки Квентина дрожали, когда он нажимал кнопки лифта. Он уведомил свою секретаршу, что остаток дня — а может, и остаток недели — его не будет на месте.

Поздно. Эмили, вероятно, тоже обратила внимание на его пальцы. Еще до конца дня он получил от нее мейл, наутро — голосовое сообщение. На электронном календаре обнаружилось приглашение на ланч в один из ближайших дней. В конце концов, узнав из контактного списка компании его сотовый номер, она нанесла финальный удар в виде СМС:

ЗАЧЕМ ОТКЛАДЫВАТЬ НЕИЗБЕЖНОЕ

Почему бы и не отложить, мысленно возразил Квентин — хотя она, конечно, была права. Выбора нет: если она захочет найти его, то рано или поздно найдет. С чувством побежденного он щелкнул ПРИНЯТО по предложенной дате ланча. Они встретились на следующей неделе в дорогом французском ресторане старой школы, где с незапамятных времен встречались все чины «ХХС».

Все шло не так уж плохо. Эмили, выглядевшая хрупкой из-за худобы и прямой осанки, трещала как заведенная. Сидя напротив друг друга, почти одни в тихом кругу кремовых скатертей, хрусталя и тяжелого столового серебра, они посплетничали на служебные темы. Большинство имен Квентин слышал впервые, но у Эмили вполне хватало информации на двоих. Она рассказала ему, как живет — хорошая квартира в Верхнем Ист-Сайде, свой участок на крыше, кошки. Их объединяло сходное чувство черного юмора. Разными путями они пришли к той же истине: взрослый, живущий детскими фантазиями, беды не минует. Кому и знать, как не им — ему, видевшему, как умерла сестра Чарли Элис, и ей, которая этого Чарли все равно что убила. Глядя на нее, Квентин видел себя самого, только на восемь лет старше. Не такое уж страшное зрелище.

Она и выпить любила — еще одна общая черточка. На столе выросла целая рощица из винных бутылок, стаканов из-под мартини и виски. Мобильные телефоны и блэкберри тщетно взывали к хозяевам.

— А скажи-ка, — начала Эмили, когда выпитое стало создавать иллюзию долгой и близкой дружбы, — ты не скучаешь по всему этому? Ну, по магии?

— Если честно, иногда вспоминаю. А ты?

— Вспоминаешь или скучаешь? — Она зажала пальцами прядь мышиных волос. — У меня и то и другое.

— Жалеешь, что ушла из Брекбиллса?

Она резко потрясла головой.

— Жалею, что не ушла раньше. — Внезапно оживившись, она подалась вперед. — Как подумаю, мурашки по коже. При всех своих способностях это ведь дети, Квентин! И с любым может случиться то же, что со мной или с Чарли. В любую минуту. То же самое, если не хуже. Удивляюсь, почему это заведение до сих пор не прикрыли. — Она ни разу не произнесла слова «Брекбиллс». — Мне не по себе от одной мысли, что оно где-то близко. Там ведь никаких мер безопасности практически нет. Любой из ребят — это ядерная бомба, которая того и гляди взорвется. Иногда у меня руки чешутся снести их защиту и установить там должный порядок. От учителей и Судебной палаты мы этого не дождемся.

Она еще долго распространялась на эту тему Оба они, как два сидящих на кофеине алкоголика из программы «Двенадцать Шагов», убеждали себя в пользе трезвости и не говорили ни о чем, кроме выпивки.

И пили почем зря, в отличие от этой гипотетической пары. После кофе-аффогато Квентин перешел на выдержанное шотландское виски. Вкус у него был такой, точно его качали из ствола сраженного молнией дуба.

— Там я никогда не чувствовала себя в безопасности. Ни на минуту. Ты не находишь, что в реальном мире намного безопаснее жить?

— Сказать по правде, я на данном этапе почти совсем ничего не чувствую.

— Да? — нахмурилась Эмили. — Зачем же ты тогда бросил магию? Без веской причины никто такого не сделает.

— У меня она была железобетонная, я бы сказал.

— Даже так? — Она кокетливо вскинула тонкие брови. — Ну, рассказывай.

Она поудобнее уселась на мягком стуле. Нет большей радости у проходящего лечение алкоголика, чем послушать, как низко пал его сотоварищ. Тебе слово, грешник.

Квентин рассказал ей, как низко он пал. Рассказал про Элис, про их совместную жизнь и про все остальное. На финальной стадии Эмили перестала улыбаться и судорожно хлебнула мартини. Оно и понятно, ведь Чарли тоже стал ниффином. Издевка судьбы. Квентина она, однако, не прерывала.

К концу рассказа у него появилось предчувствие, что она теперь возненавидит его не меньше, чем он сам ненавидит себя. Не меньше, чем саму себя ненавидит. Он ждал этого, но встретил одну лишь бесконечную доброту.

— О, Квентин. — Она взяла его за руку через стол. — Не надо себя винить. — Ее узкое, невыразительное обычно лицо светилось искренней жалостью. — Источник твоих бед — это магия. И зло, и горе — все от нее. Нельзя обладать такой властью и не испортиться. Магия портила и меня, пока я с ней не рассталась. Это было самое трудное решение в моей жизни. Она убила Чарли, убила твою бедную Элис. Магия неизбежно приводит к злу Когда ты это поймешь, ты простишь себя, и тебе станет легче. Увидишь.

Жалость, бальзам для покрытого ранами сердца, струилась ручьем — протяни руку и пользуйся.

Принесли счет. Квентин снял астрономическую сумму с корпоративной карточки. Они так напились, что помогли друг другу надеть плащи: дождь лил как из ведра. О возвращении на работу в таком виде нечего было и думать, да и темнело уже — долгий выдался ланч.

Они задержались под навесом, и тонкие губы Эмили Гринстрит оказались вдруг совсем рядом.

— Давай заодно и поужинаем. — Ее прямой взгляд обезоруживал. — Пойдем ко мне, я что-нибудь приготовлю.

— Сегодня не могу, извини, — забормотал он. — Как-нибудь в другой раз.

Она взяла его под руку.

— Слушай, Квентин, я все понимаю. Ты думаешь, что еще не готов…

— Не думаю. Знаю.

— Ты никогда и не будешь готов, пока не решишься. Хватит драматизировать, позволь мне тебе помочь. Не так уж это и страшно — принять чью-то помощь.

Из всего, что случилось с ним после Брекбиллса, ее доброта была самым трогательным. А сексом он, елки зеленые, после Дженет не занимался ни разу. Чего проще пойти сейчас с Эмили.

Но он не шел. Что-то вроде осадка многочисленных чар, которые он насылал столько лет, покалывало кончики его пальцев. Они так и остались там, эти белые искры, которые сыпались прежде из его рук. Эмили заблуждается: бесполезно сваливать всю вину за смерть Элис на магию. Это слишком легко, а легкие пути больше не для него. Спасибо Эмили Гринстрит за то, что простила его, но в смерти Элис повинны люди. Джейн Четуин, и он, Квентин, и сама Элис. Они пусть и отвечают.

Глядя на Эмили, он видел одинокую заблудшую душу — такую же, как ее былая любовь профессор Маяковский на Южном полюсе. Ему не хотелось блуждать с ней в ледовой пустыне, но кому он еще нужен, кроме нее? И как поступила бы Элис на его месте?