Книга Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

Когда мародер отступил, вокруг меня начало собираться все больше народу. Трое или четверо гусар, в том числе и мой ординарец Миклош Крочкай, выбрали лагерь. «Миклош, — обратился я к нему, — ты пожалеешь об этом…» Но он не желал возвращаться на фронт. Что ж, пусть будет так. Мы обнялись, и это был единственный из всех остальных, кого мне удалось снова увидеть через три года. Двое других, Добош и Кошка, окончили свои дни в общей могиле в лагере.

Наши прогнозы оправдались. Количество тех, кто сгинул в лагерях, и тех, кто погиб на фронте, не так уж сильно и отличалось».

Подбросил идею создания первых (венгерских. — Ред.) добровольческих подразделений, скорее всего, переводчик при штабе советского 37-го стрелкового корпуса Ференц Крупицер (венгр еврейского происхождения). Затем, в ходе осады, было создано еще одиннадцать таких подразделений. После пары дней тренировок добровольцев определяли по разным группам, набранным из солдат-венгров, общим количеством до 183 человек, что соответствовало численности одной роты. Группа капитана артиллерии в резерве Казмера Варади первой вступила в бой 21 января на Фаркашретском кладбище, где понесла тяжелые потери: к концу осады погибли все ее солдаты, за исключением двух, которые были тяжело ранены.

Венгерских добровольцев отправляли на самые опасные участки, что очень сказывалось на тяжести потерь: некоторые роты теряли от 50 до 80 процентов личного состава. Советские командиры во всех отношениях обращались с ними как со своими товарищами. Например, начальник штаба 83-й бригады морской пехоты отдал специальный приказ относительно венгров, приданных к его части: «Снабжайте их как следует, относитесь как к равным. Старайтесь не грубить и избегайте любых инцидентов». Командир 37-го стрелкового корпуса генерал-майор Федор Семенович Кольчук неоднократно приглашал офицеров венгерских рот к себе обедать. Штабы многих советских частей охраняли венгерские добровольцы.

Всего на сторону противника перебежало более 2500 венгерских солдат, большая часть — в последнюю неделю осады. Они воевали на советской стороне у Южного вокзала, на улицах Неметвёлди, Белы Кирая, на горе Геллерт-Хедь и в районе Замка. Они были в венгерской форме, но на рукавах и на шапках носили полоски из немецкого красного парашютного шелка. Примерно шестьсот из них погибли. 15 февраля 1945 г. добровольческие роты были сведены вместе с созданным три дня назад добровольческим батальоном под командованием подполковника Оскара Варихази в 1-й венгерский добровольческий полк (позднее названный Будайским добровольческим полком). (После боев в Будапеште в этом полку было пять батальонов, насчитывавших 2334 человека. — Ред.)

За время двух последних недель осады венгерские солдаты массово сдавались в плен. 10-я пехотная дивизия старалась избежать боев с самого первого дня полного окружения столицы. Венгры подозревали, что немцы будут оборонять район Замка до самого горького конца. Поэтому дивизия переместилась с высоты Рожадомб, где занимала оборону, южнее, к площади Миклоша Хорти, а накануне прорыва начальник ее штаба капитан Дьёзё Бениовски направил немецким союзникам ложное донесение о том, что путь блокирован советскими танками. В результате утром 11 февраля примерно 6–7 тысяч венгерских солдат, в том числе некоторые подразделения дивизии — полностью, со всем оружием и техникой, например батальон связи и 6-й пехотный полк, попали в плен. Советские представители построили венгров и призвали их присоединяться к общей борьбе. Бениовски вспоминал:

«Русский капитан взобрался на стол и объявил, что желающие сражаться против немцев должны собраться справа. Когда туда направились все собравшиеся, он казался немного растерянным, так как, должно быть, не ожидал подобного успеха. Он сказал, что ему нужно боеспособное подразделение, и тогда батальон связи, который до этого не принимал участия в боях, превратился в добровольческую роту». Бениовски завязал разговор с советским подполковником, который пригласил его в Дебрецен, чтобы тот оказал помощь в формировании новой армии. Потом в обстановке неразберихи он был арестован советским сержантом, который усадил его в поезд для военнопленных. Варихази с подчиненными сначала тоже по ошибке посадили в камеру в Будафоке, где, по словам его адъютанта Дьюлы Летая, его «буквально раздели до нитки… Русские отняли даже кожаное пальто».

На следующий день русские снова стали спрашивать, кто готов воевать. Все, за исключением офицеров службы почты и копирования документов, вызвались добровольцами, а Летай даже уговорил присоединиться к ним двух военных капелланов-протестантов. В результате был сформирован первый добровольческий батальон: до этого на советской стороне венгерские добровольческие подразделения воевали в составе рот.

Добровольцы из Буды особенно активно проявили себя в противодействии прорыву из окружения. В качестве награды за это русские позволили им поднять над Королевским дворцом рядом с советским национальный венгерский флаг. Оборонявшее сам дворец немецкое подразделение 12 февраля сдалось группе добровольцев под командованием обер-лейтенанта Ласло Череснеша.

Поскольку сотрудники советской службы безопасности имели привычку без разбору отправлять в лагеря всех заподозренных в принадлежности к «опасным элементам», многие из солдат добровольческих подразделений впоследствии тоже стали военнопленными. И все же 15 февраля 2534 солдата и офицера Будайского добровольческого полка собрали в районе Келенфёльд, где разоружили, после чего направили в город Ясберень, в 80 км к востоку от Будапешта, где они влились во вновь создаваемую 1-ю пехотную дивизию.

Тот факт, что венгерские солдаты участвовали в войне на советской стороне, невозможно недооценить. Одно присутствие венгерских подразделений на фронте оказывало мощное воздействие на население. Добровольцы сумели предотвратить множество актов насилия, они убедили многих венгерских солдат прекратить сопротивление. Несмотря на огромные потери, их помощь позволила сократить время осады и тем самым уменьшить количество жертв.

ЧАС «НОЛЬ». ВСЕ КОНЧЕНО

Утром 12 февраля 1945 г. на город упала странная тишина. Были слышны лишь отдельные случайные выстрелы и пулеметные очереди. Пока в районе Будайских холмов шли бои, улицы Буды были совершенно пустынны, там можно было встретить лишь бездомных животных и немногих обезумевших от голода и страха немецких и венгерских солдат, метавшихся в поисках укрытия. Поскольку советские части также покинули эту часть города, в течение нескольких часов здесь вообще не было войск.

Вдохновленный установившейся тишиной гражданский служащий Йожеф Финта после шести недель сидения в подвале направился в район Замка, к месту своей прежней работы:

«На улице Ретек я видел несколько сожженных танков, но они больше даже не дымили. Шагая по улице Остром, я вышел к воротам Бечи. Нигде я не встретил… ни души, одни лишь мертвые тела…

Я добрался до района Замка, где тоже никого не было. Дальше я пошел по улице Вербеци. Ничего, одни тела и развалины, телеги и подводы… Я дошел до площади Троицы и решил заглянуть в здание муниципалитета: вдруг мне удастся там кого-нибудь найти. Пусто. Тогда я направился к себе в контору. Все было перевернуто вверх дном, и снова нигде ни души. Я спустился по лестнице и повернул направо… Передо мной, склонив голову, медленно брел какой-то мужчина. Поравнявшись с ним, я узнал Иштвана Барцихази Барци, помощника Государственного секретаря при премьер-министре… Поседевший, абсолютно сломленный человек. Когда я подошел к нему, он посмотрел на меня. «Господин помощник секретаря, где вы были?» — спросил я. «Йошка, — ответил он, — оставь меня… Иди и посмотри сам, если только сумеешь все это вынести…»