Книга Правило четырех - Дастин Томасон

ОТ АВТОРОВ

Личность автора «Гипнеротомахии» оставалась неустановленной на протяжении более пяти столетий. В отсутствие твердых доказательств в пользу римлянина Франческо Колонны или его венецианского тезки ученым ничего не оставалось, как искать ответ в странном акростихе «Poliam Frater Franciscus Columna Peramavit», который они иногда использовали как указание на цель и намерения автора.

Джироламо Савонарола за время краткого пребывания в качестве религиозного вождя успел снискать уважение одних и вызвать ненависть у других граждан Флоренции. Символ духовного возрождения и сопротивления крайностям своего времени для некоторых, в памяти большинства он остался виновником уничтожения бесчисленных полотен, скульптур и рукописей.

До публикации «Правила четырех» никакой связи между «Гипнеротомахией» и Савонаролой установлено не было.

Подчиняясь логике книги, Ричард Кэрри слегка меняет стихотворение Браунинга. Упоминая книги Броделя, Харта и других, Том и Пол не всегда дают их полные названия. К тому же Пол в своем страстном экскурсе во Флоренцию говорит, приводя имена гениев, что они жили в одно и то же время. Это не совсем так.

Ответственность за некоторые прочие изобретения и упрощения авторы принимают на себя. Олимпиады Голых традиционно начинались не после захода солнца, а в полночь. Джонатан Эдвардс был третьим президентом Принстона и не инициировал тех пасхальных церемоний, о которых говорится в книге. Хотя клубы ежегодно устраивают всевозможные официальные мероприятия, бал, на котором танцуют Том и Кэти, является выдумкой. План расположения «Плюща» тоже слегка изменен ради удобства повествования.

И наконец, само время озаботилось внести некоторые коррективы в привычные Тому и его друзьям черты. Так, Олимпиады Голых были запрещены в 1999 году, то есть перед выпуском Тома. А любимое дерево Кэти, дуб Мерсера, стоявшее в принстонском парке с незапамятных времен, рухнуло 3 марта 2000 года без посторонней помощи. Его еще можно увидеть в фильме Уолтера Маттау «IQ».

Во всех остальных отношениях мы попытались оставаться как можно ближе к истории итальянского Возрождения и Принстона, перед которыми мы в неоплатном долгу.