Книга Заговор - Джонатан Рабб

— Господи Иисусе.

— Нет, за бога Тиг почитает себя. — Сара оторвалась от двери и направилась в ванную. — Нам о многом надо рассказать друг другу. — На полпути остановилась: — А где Ферик?

Вопрос застал Ксандра врасплох. Ему как-то удалось свыкнуться, позабыть. Он молча смотрел на Сару секунду, другую… слишком долго.

— Когда? — спросила она.

Он глубоко вдохнул, моргнул, потом выговорил:

— За Франкфуртом… он спас…

Сара кивнула, в ее глазах вновь промелькнула нежность. Некоторое время она выдерживала его взгляд, потом выскользнула из комнаты.

— Мне жаль. — Только это и смог выговорить Ксандр. — Без него я бы ни за что манускрипт не нашел. Он был…

Сара появилась, держа в руках полотенце:

— Да, он был. — Глаза их снова встретились. После нескольких долгих секунд она, бросив полотенце на спинку стула, спросила: — Он как-нибудь увязывает все это воедино?

— Увязывает… А-а, манускрипт! Да, увязывает. — Ксандр, подойдя к кровати, вытащил из рюкзака плотный конверт. Протягивая его Саре, сказал: — Полагаю, вам это нужно.

Они проговорили около часа. Вначале он вспоминал все, что произошло после Флоренции: умопомрачение в институте, безумие в доме Ганса, поезд, смерть Ферика — все до мельчайших деталей, чтобы она смогла понять. И рассказ его был необычайно точен и беспристрастен, как будто пересказывал давно забытую историю, в которой никогда не участвовал. Сара уловила эту отстраненность в его голосе, но ничего не сказала. Лишь один раз почувствовала за его словами боль. Всего раз Ксандр раскрылся перед ней.

— Знаете, он таким легким казался у меня на руках… не знаю даже почему. Смысла в том никакого, но я помню, как сильно пекло солнце, щеки мне почти обжигало… Холод лютый, утро раннее, солнце только-только над деревьями поднялось, а я ничего другого не чувствовал, кроме этого палящего солнца да того, каким легким был Ферик у меня на руках. — Ксандр покачал головой. — Знаете, я его бросил. Взял и… отпустил его. Это он велел, чтобы я так сделал. Странно, его уже не было, а я не чувствовал всей этой разницы. — Голос сделался едва слышным: — По-моему, я после этого шевельнуться не мог. Так, думаю, и стоял там… до самого Франкфурта. — Ксандр взглянул на нее. — А может, нет. Не помню на самом деле.

После этого он заговорил, почти не вкладывая в слова никаких эмоций. Быстро поведал остаток истории, сделав упор на часах, которые провел среди книг, когда разрозненные кусочки стали вставать на свои места. И только заговорив про расписание, Ксандр, похоже, обрел самого себя.

— И вы считаете, оно у них есть? — спросила Сара.

Это было бы вполне оправданно. Раз до того они во всем следовали манускрипту, то непременно должны были придумать что-то разъясняющее: с датами, местами, способами. Как они собираются создать хаос после первой попытки. Нам остается только найти расписание и использовать содержащиеся в нем сведения, чтобы выдернуть у них ковер из-под ног.

— Вы хотите сказать: совместить их с Розенбергом и нацистами.

— Поверьте мне: пресса есть пресса. Она их порушит.

— Если прессе хватит времени.

Ксандр недоуменно глянул на Сару:

— Я не понимаю.

— Меньше недели, — пояснила она.

— Что?

— Осталось меньше недели, — повторила она, — чтобы пресса использовала этот шанс. Так сказал Тиг.

— Что?! — У Ксандра округлились глаза. — Меньше недели? Это бессмысленно. В рукописи речь идет о месяцах. И это означает…

— Да, — подхватила она, — что все и всё уже расставлено по местам. Им осталось только нажать на кнопки.

— Как считалось, потребуются месяцы. Им… — Он умолк и посмотрел на Сару. — О боже! Как меня угораздило такого дурака свалять? Мы же ведь нынче за несколько часов творим то, на что у Эйзенрейха ушли бы недели и месяцы… — Взяв у нее конверт, Ксандр вынул из него заметки, сделанные днем. — Если все пойдет так быстро, то не думаю, что от этого была бы хоть какая-то польза.

— От этого? — спросила она. — Хотите сказать, это не наш манускрипт?

— Это нечто куда более далеко идущее.

Ксандр стал объяснять, Сара, слушая его, листала странички с заметками, и он все пытался привлечь ее внимание к тем пассажам, которым она могла дать конкретику, так нужную ему… нужную им. И вскоре она уже давала указания, вспоминая документы, взятые из Минюста, жуткую повесть об Учебном центре и его выдающихся выпускниках: Пемброуке, Гранте и Эггарте (двое последних, напомнила Сара, замешаны в недавней попытке убийства голландских дипломатов). Ксандр слушал, широко раскрыв глаза, пораженный тем, как удалось ей свести воедино все эти имена и события. Сара припомнила свою первую встречу с Элисон, перепуганной женщиной, которая оставалась единственным связующим звеном с разрушительным прошлым, но так же не могла вспоминать о своей роли в смерти двух мальчиков, как и избавиться от вины, таившейся в глубине души. Потом Сара рассказала про свой визит к Вотапеку, про первый намек на уязвимость людей Эйзенрейха, про ужин у Тига, про резкое обличение завоеваний, евгеники, власти. Желая подчеркнуть размах, с каким действовали люди Эйзенрейха, она рассказала Ксандру даже о Притчарде, о комитете, намекнув на личную к нему причастность. И наконец преподнесла ему Шентена.

— За этим я сюда и приехала, — сказала она. — Как раз там я и положу этому конец.

— Положите конец… как? — Сара не ответила. — Понимаю.

— Вы понимаете, — повторила она. — Неужели? — Встала и отошла от него. — Что вы хотите, чтобы я вам сказала? Я нашла основу и опору всего. Вам не нужно будет связывать это с Розенбергом. Отсеки голову и убей зверя. — Ксандр молчал. Сара повернулась к нему. — Вы удивлены? Так, по мерке учености, не годится: ни сносок, ни ссылок? Что ж, прощения просим! Только теперь я знаю, почему выбор пал на меня. Зачем им понадобилось меня заслать в поле. — Помолчала. — Я убиваю… вот мое дело. Но не ваше.

— Нет, они вас выбрали не поэтому. — Ксандр встал и направился к ней. — Притчард… ему что-то было нужно, вы сами сказали. Он не считал…

— Притчард? Притчард никакого отношения…

— Разумеется, имеет! Зачем, по-вашему, Тигу понадобилось, чтобы он умер?

— Притчард — это несущественно.

— Ему что-то было нужно от вас, что-то, что он скрывал от других.

— Я же сказала: это несущественно.

— Почему? Почему вы не хотите признать, что есть что-то еще?

Сара повернулась к нему лицом:

— Почему вы так настойчиво допытываетесь?

— Это имеет отношение к подземелью? — продолжал он, пропуская ее вопрос мимо ушей. — Там, во Флоренции?..

— Давайте-ка оставим это, о'кей?