Книга Имяхранитель - Азамат Козаев

И всех победю…

Сонюшка принесена в жертву правящей фамилии и во славу светлого будущего Пераса. Феодора почила, упокой Фанес ее душу, кто остался? Худо-бедно, Иван был знаком с десятком Цапель «здрасти-здрасти», еще больше знал в лицо, но к кому подступиться со столь деликатной просьбой? Эх, была не была, на кого Фанес пошлет!

– Не верю глазам своим, ты ли это милый друг? Все такая же красивая! Узнаю эту осанку! А нос! Клянусь такого ровного носика не найдешь на всем Перасе!

Первая же встреченная Иваном Цапля слегка замедлила шаг на пороге госпиталя. Непонимающе вздернула тонкие брови и нахмурилась. Не более мгновения царили сумерки на лице девушки, затем снова воссияло солнце.

– Ты вновь увлекся прямыми линиями? Надо же, а весь храм пребывает в уверенности, что знаменитый имяхранитель предпочитает вздернутые носики.

– А-а-а… э-э-э…

– Ты похудел, Иван.

– Как же! Еще не так похудеешь!

Обломок мучительно вспоминал имя прелестницы или, по крайней мере, обстоятельства, при которых мог с нею встречаться. Кажется, это было в храме Цапли. Незабвенная эпопея с выбором невесты императору Василию. Но как же ее зовут? Кто она такая? Лицо смутно знакомо.

– Цапли теперь состоят при госпитале? – спросил он.

– Госпиталь при нас, – поправила девушка. – Смиренный подвиг во славу Фанеса Всеблагого и праматери Цапли. Помогаем страждущим.

– Посменно?

– Да. Госпиталь небольшой, поэтому дежурим сутки через четверо.

Ивану повезло. В дальнем конце коридора появилась еще одна сестра милосердия в долгополом одеянии и чепце, напоминающим голову цапли с клювом, и крикнула:

– Аглая, вот ты где! А я ищу по всему госпиталю! Тебя просит к себе эв Симеон!

– Это меня. Главный врач, – коротко бросила девушка. – У тебя ко мне дело?

– Собственно, да.

– Подожди в сквере, скоро выйду.

Госпиталь преблагих деяний под патронажем храма Цапли располагался в южной части города, уже фактически в пригороде. Дорога вела из города дальше на юг. Рощи, лужайки. Зелено, птицы поют. Иван присел на кованую скамью в сквере перед строгим прямоугольным зданием госпиталя и цепко оглядел дорогу в обе стороны. Ничего подозрительного не обнаружил. Приготовился ждать.

Время пролетело незаметно. Часы на фронтоне госпитального здания отсутствовали, чтобы лишний раз не напоминать болезным о бренности сущего. По ощущениям Ивана, прошло не более получаса. Когда Аглая появилась на пороге госпиталя, обломок почти убедил себя в том, что знал ее по храму. Просто забыл.

– Ты заблудился? Какими судьбами? – Аглая присела рядом с Иваном.

– Да вот… шел мимо, дай, думаю, зайду…

– Не будь я уверена, что ты ничего не делаешь просто так, ей-богу, поверила бы! Но зная тебя… С чем пожаловал?

Вопрос задел за живое. Заработался! Красивая женщина даже мысли не допускала, что его может интересовать она сама. Пусть и гетера. Иван тряхнул головой:

– А на тебя поглядеть!

– Складно врешь, аж за душу берешь, – усмехнулась девушка. – Никак и Соньку позабыл?

– Э-э-э… Соньку?

– Полно дурачком прикидываться. Весь храм знает, что ты хитрее, чем выглядишь. Ипполите до сих пор икается, стоит кому-нибудь вспомнить ту историю. Говори, за чем явился, иначе уйду. Дел невпроворот.

– Ну, раз такое дело… – Иван прикусил губу и ухмыльнулся. – Мне бы друга повидать. У вас он сейчас. Ты должна знать.

– Друг?

– Ну да! Октит Гай Урсус.

– Тот, что на медведя похож?

– Точно, он! Лучший друг!

– …И который бредит в забытьи: Иван, паскуда, все едино стану первым! Заломаю!

– Э-э-э… он очень импульсивный. Но хороший.

Аглая смерила Ивана лукавым взглядом и бросила:

– Нет, не потянет. Не станет он первым. Сам сломается.

– Мне бы повидать дуралея. Обрадуется, быстрей на поправку пойдет.

– А если драться полезет? Ломать?

– Да нет, не должен. Как-никак, друг.

– И рада бы помочь, но полиция не пустит.

– Полиция?

– Два человека не отходят от дверей палаты с самого утра.

Иван нахмурился, вздохнул и отвернулся, но через мгновение снова ожил.

– Где его палата?

– Первый этаж, прямо по коридору, потом налево, номер семь.

– Куда выходят окна?

– Во внутренний двор… Постой, ты же не собираешься…

– Да нет, собираюсь. Именно собираюсь.

Аглая, поджала губы, и Иван понял, что выигрывает. Оставалось дожать. Самую малость.

– Ты мне поможешь? Только открой окно, остальное я сам! Аглаюшка, миленькая, это очень важно!

– Сама виновата, – пробормотала девушка, направила на Ивана пальчик и заявила: – В следующий раз применю умение, и больше сладкими речами ты меня не обманешь. До самых печенок выверну! Жди во внутреннем дворе. Открою.

Ну вот, рассердилась. С чего бы это?

Иван и Аглая встали со скамьи и разошлись. Обломок – к высокой квадратной арке в восточной стене, Цапля – к входу в госпиталь. Всего через несколько минут одно из окон первого этажа распахнулось, и Аглая сделала приглашающий кивок.

Словно большой островной кот, имяхранитель внес себя внутрь, мягко опустился на ноги и огляделся. Небольшая, но чистая и светлая палата служила временным пристанищем для единственного пациента, зато какого! Обычной госпитальной койке не хватало длины и ширины. Пациент покоился на ней колоссально большой, замотанный бинтами с ног до головы, словно мумия. Аглая приложила к губам палец и многозначительно покосилась на дверь. Иван понимающе кивнул.

Девушка тихонько удалилась, а обломок подошел ближе к «мумии». Урсус лежал неподвижно, закрыв глаза, и лишь мерное дыхание говорило о том, что он жив. Бочкообразная грудь вздымалась и опадала. Который раз за день Иван нахмурился. Кто мог ополчиться на имяхранителей и почему? В том, что второй несчастный случай кряду вовсе не случайность, обломок был почему-то уверен.

– Жив, старина? – прошептал Иван, нависнув над больным. – Ну, давай, очнись. – Имяхранитель поводил ладонью перед глазами Октита. – Разговор есть. Так и будешь разлеживаться, точно девка на брачном ложе?

Веки Урсуса дрогнули.

– Не-ет, ты никогда не будешь первым, – отчеканил обломок ему на ухо. – Ни-ког-да. Всегда будешь смотреть Ивану в спину да пыль за ним глотать! Слабак!

Октит шумно вздохнул и медленно приоткрыл глаза. Не сразу узнал Ивана, но когда узнал – полез ломать, как и обещал Аглае. И не будь Урсус в нынешнем беспомощном состоянии – драке непременно быть. Теперь же он смог лишь искривить гневно рот да заскрести пальцами по одеялу.