Книга Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг. - Николай Николаевич Лузан

подходили к данному ключевому вопросу.

— Каков принцип кадрового комплектования?

— Командир РДР — кадровый сотрудник органов госбезопасности. Три заместителя: по диверсионной и разведывательной деятельности, третий заместитель — кадровый сотрудник контрразведки.

— Х-м, — хмыкнул Берия и спросил: — Это что же получается, ты, коммунист, а исходишь из того, что Бог троицу любит?

Судоплатов, выдержав испытующий взгляд наркома, не изменил своего мнения и пояснил:

— Товарищ нарком, при комплектовании этого важнейшего звена РДР мы с Эйтингоном исходили из двух основных принципов: максимальной эффективности действий группы и ее защиты от проникновения агентуры противника.

— Павел Анатольевич, а не слишком ли много начальников на такой небольшой штат? Где я вам столько кадровых работников найду? А тут еще контрразведчик! У Абакумова их дикий некомплект, почти 30 % выбыло из строя.

— Товарищ нарком, я понимаю всю сложность ситуации с кадрами. И все-таки разрешите изложить свои соображения?

— Излагай.

— Опыт деятельности подобных РДР в Испании, которыми руководили Орлов, показывает…

— Орлов?! — перебил Берия и сказал как отрезал: — Чтобы фамилии этого мерзавца я больше не слышал!

— Прошу прощения, товарищ нарком, оговорился, — смешался Судоплатов, но быстро собрался и продолжил: — Опыт работы товарища Эйтингона с РДР в Испании показал, что после того, как в их состав включили кадровых сотрудников контрразведки, провалы почти полностью прекратились.

— Согласен. Логика в этом есть. Но не сегодня, когда немец прет без остановки.

— Понял.

— Раз понял, то пошли дальше. Где планируется размещать базы РДР?

— Есть два варианта: первый — в лесах и горах, второй — городах. Мы с Эйтингоном склоняемся к первому варианту. В этом случае у РДР будет больше поле для маневра, а вероятность провала значительно…

— Только в городах! — был категоричен Берия и заговорил рубленными фразами: — В нынешней военно-политической обстановке время становится определяющим фактором. Надо любой ценной, повторяю, любой ценой замедлить продвижение германца. В этих условиях для РДР нет и не может быть более важной задачи, чем осуществление диверсий на коммуникациях противника и уничтожение их штабов!

— Понял! Будем базировать РДР в городах, — на лету поймал мысль наркома Судоплатов.

— И не просто в городах, Павел Анатольевич! А в крупных портах и на транспортных узлах. А потери среди личного состава, что поделаешь, они неизбежны. Война идет не на жизнь, а на смерть.

— Ясно, товарищ нарком.

— А раз ясно, то пошли дальше. Что же касается контрразведчика, то подход верный. Этот вопрос будем решать исходя из оперативной обстановки и задач, стоящих перед конкретной РДР.

— Понял. А по остальному составу РДР, вы как, утверждаете?

Берия снова обратился к ее штатной структуре. Его рука остановилось, острие карандаша хищно нацелилась на позицию — комиссар РДР, а с губ сорвалось:

— Там воевать надо, а не языком молоть.

Судоплатов промолчал, и жирный крест лег на эту позицию в штатном расписании РДР. Остальные категории: радиста и его дублера, минера, санинструктора, разведчика, снайпера, повара не вызвали у наркома вопросов. Поставив размашистую роспись на документах, Берия встал из-за стола прошелся по кабинету и остановился у окна. Судоплатов подхватился из кресла, не спускал с него глаз и с волнением ожидал реакции на основной — кадровый вопрос, связанный с комплектованием руководящего звена Особой группы и командования РДР. При его проработке он и Эйтингон немало рисковали не только будущими, а и нынешними своими должностями. Берия каким-то необъяснимым образом почувствовал это и, возвратившись к столу, смерил Судоплатова строгим взглядом и заявил:

— Товарищ Сталин говорит: кадры решают все! И в этом не может быть никаких сомнений!

— Так точно! — поспешил заверить Судоплатов.

— Каковы ваши предложения по кадрам, Павел Анатольевич?

Сказано это было таким тоном, что невольно холодок окатил спину Судоплатова. Избегая пристального взгляда Берии, он подал список и, затаив дыхание, ждал его реакции. Первые фамилии из списка не вызвали у наркома возражению, а дальше брови поползли на лоб. Не дочитав до конца, он грозно блеснул стекляшками пенсне, поднял голову, вперился в Судоплатова немигающим взглядом и, делая акцент на каждом слове, спросил:

— А ты не боишься, Павел Анатольевич?

Судоплатов не отвел глаз в сторону и звенящим от напряжения голосом ответил:

— Товарищ нарком, я ручаюсь за каждого человека из этого списка!

— И что, своей головы не жалко? В твоем списке через одного враги народа.

— Так меня тоже чуть во враги не записали. И если бы не вы, товарищ нарком…

— Оставь это! — отмахнулся Берия и повторил вопрос: — Значит за всех ручаешься? Головой ручаешься и за Серебрянского, и за Каминского, и за Золотарева то же?

— Да, товарищ нарком. Они делом доказали свою преданность советской власти и партии. Все, как один, профессионалы самого высшего класса.

Реакция Берии на это предложение, по воспоминаниям Павла Анатольевича, была лишена эмоций:

«…В начале войны мы испытываем острую нехватку в квалифицированных кадров. Я и Эйтингон предложили, чтобы из тюрем были освобождены бывшие сотрудники разведки и госбезопасности. Циничность Берии и простота в решении людских судеб ясно проявились в его реакции на наше предложение. Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос:

— Вы уверены, что они нам нужны?

— Совершенно верно, — ответил я.

— Тогда свяжитесь с Кобуловым (майор госбезопасности Амаяк Кобулов, соратник Берии по работе по работе в ОГПУ по ЗСФСР, начальник оперативного отдела Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР. — Примеч авт.), пусть освободит. И немедленно их используйте…

Двумя этими предложениями Берия решил судьбу тех, кто должен были «превратиться в лагерную пыль», и снова обратился к списку руководителей Особой группы при наркоме НКВД, внес в нее: майор В.А. Какучая, и объявил:

— Ты требуешь контрразведчика, вот тебе и контрразведчик. Лучшего ты не найдешь. Целый нарком НКВД Грузии! Варлаама я знаю много лет! Не пожалеешь.

— Так точно, товарищ нарком!

— Приказа по группе не жди, он будет на днях! Немедленно за работу! — потребовал Берия.

— Есть! — принял к исполнению Судоплатов, покинул кабинет наркома и возвратился к себе, где, сгорая от нетерпения, его ждал Эйтингон.

В ситуации с будущими кадрами Особой группы Павел Анатольевич проявил не только смелость, а и человечность.

«…После освобождения некоторые мои близкие друзья оказались без жилья в Москве: их семьи были выселены из столицы. Все они поселились у меня на квартире, на улице Горького, где находился спортивный магазин «Динамо» (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. С. 199–200).

Радостный, возбужденный вид соратника и друга заставил Эйтингона с облегчением вздохнуть. Все их опасения, связанные с кадровыми предложениями по комплектованию Особой группы при наркоме НКВД СССР, остались позади. Выполняя указание