Книга 1941: фатальная ошибка Генштаба - Геннадий Николаевич Спаськов

Теперь в условиях начавшихся хаоса и паники следовало принимать экстренные меры для спасения страны.

Насколько доверять журналу регистрации

Читатель заметил, что журнал регистрации посетителей сталинского кабинета здесь используется как надежный исторический источник. Несомненно, подавляющее большинство представленных читателям его записей подлинное. Однако есть основания считать, что в части записей за ночь 22 июня журнал подкорректирован под «Воспоминания и размышления» Г.К. Жукова, сами по себе, мягко говоря, не очень правдивые.

Выше мы говорили, что журналу противоречат практически все основные участники событий, оставившие свидетельства о том дне. К примеру, Молотов и Микоян помимо прочего показали, что они находились в кабинете в третьем часу ночи. Это же подтверждает П. Судоплатов – в том плане, что одновременно там (у «хозяина») находились его начальники Берия и Меркулов:

«21 июня я оставался у себя в кабинете всю ночь… По нашим правилам мы могли уйти с работы только после того, как позвонит секретарь наркома и передаст разрешение шефа идти домой…

На этот раз я не получал разрешения уйти с работы ни от секретаря Берии, ни от Меркулова и остался у себя в кабинете…

Я знал, что ни Берии, ни Меркулова нет на месте, но секретариат ожидает их в любую минуту: они были вызваны к Хозяину. Я оставался в кабинете, просматривая бумаги. Меня одолевали тревожные мысли…

В три часа ночи зазвонил телефон – Меркулов потребовал, чтобы я немедленно явился к нему в кабинет. Там я застал начальников всех ведущих управлении отделов. Меркулов официально объявил нам, что началась война: немецкие войска перешли нашу границу»376.

На первый взгляд, сведения Судоплатова вызывают сомнение – будто Меркулов уже в три часа знал, что началась война. Но массовые нарушения немцами наших границ в Западном округе начались еще во втором часу ночи377! Так что тут все правильно – руководители НКВД-НКГБ первыми узнали об этом и сразу собрались на совещание с руководством страны.

Далее, Жуков сообщает, что они с Тимошенко прибыли туда тоже довольно рано – около 4.30 утра (по Молотову еще раньше – около трех часов). То есть с небольшими перерывами люди находились в кабинете практически всю ночь. Что понятно – в те тревожные часы сталинский кабинет даже без Сталина стал пунктом оперативного управления страной, что, собственно, свидетели почти единогласно, при всех их прочих разногласиях, и показывают. А согласно журналу, он полностью пустовал с 23.00 до 5 часов 45 минут утра, когда туда вошли первые посетители. Но ведь война шла практически с двух часов ночи – невероятно, что высшему руководству страны и армии потребовалось более трех часов, чтобы собраться по столь экстраординарному поводу! Можно ли все противоречия свидетелей журналу объяснить только их плохой памятью? Нет, в данном случае, скорее всего, врет и сам журнал.

Вот выписка из журнала посетителей, присутствовавших в кабинете Сталина во второй половине 21 июня378:

1. т. Молотов 18.27–23.00

2. т. Ворошилов 19.05–23.00

3. т. Берия 19.05–23.00

4. т. Вознесенский 19.05–20.15

5. т. Маленков 19.05–22.20

6. т. Кузнецов 19.05–20.15

7. т. Тимошенко 19.05–20.15

8. т. Сафонов 19.05–20.15

9. т. Тимошенко 20.50–22.20

10. т. Жуков 20.50–22.20

11. т. Буденный 20.50–22.20

12. т. Мехлис 21.55–22.20

13. т. Берия 22.40–23.00

Последние вышли 23.00

Что здесь не так? Согласно записям журнала, В.М. Молотов с 18.27 до 23.00 не покидал кабинета Сталина. Однако именно в этот вечер нарком иностранных дел Молотов принимал у себя германского посла В. фон Шуленбурга, и тому есть документальное свидетельство. Сразу после визита к Молотову Шуленбург послал в германский МИД отчет о встрече, начав телеграмму словами:

«Срочно! № 1424 от 21 июня 1941 г. Секретно!

Молотов вызывал меня к себе вечером в 9.30. После того, как он упомянул о якобы повторяющихся нарушениях границы германскими самолетами…»379.

Граф Шуленбург в числе посетителей кабинета Сталина не отмечен, следовательно, Молотов принимал его где-то в другом месте. А для этого незадолго до 21.30 он должен был покинуть сталинский кабинет.

Правда, могут возразить, что Шуленбург указал час встречи по берлинскому времени. Но в данном случае это не имеет значения. Обычная разница во времени между Москвой и Берлином, живущим по среднеевропейскому времени, составляет два часа. А в апреле 1940 г. немцы перешли на среднеевропейское летнее время с переводом стрелок на 1 час вперед и регулярно делали так до 1945 года включительно380.

Таким образом, 21 июня 1941 года разница между Москвой и Берлином составляла всего один час, и потому уже не важно, по какому времени отчитывался Шуленбург. В любом случае приблизительно около получаса, необходимого для беседы с послом, либо в промежутке с 21 до 22-х, либо с 22 по 23-х часов по московскому времени Молотов не мог присутствовать в сталинском кабинете, и Поскребышев или другой секретарь должен был это зафиксировать. Однако Молотов чудесным образом раздвоился и одновременно находился в кабинете Сталина и принимал в своем офисе Шуленбурга.

Но это чудо в сталинском кабинете за тот вечер оказалось не последним. Одновременно то же самое произошло с Л.П. Берией:

3. т. Берия 19.05–23.00

.....

13. т. Берия 22.40–23.00

Выходит, в 22.40 он еще находился в кабинете, когда туда вдруг вошел… еще один Берия! То-то, видать, все удивились! Решив свои дела, в 23.00 оба Берии удалились вместе со всеми другими посетителями.

А ведь выход кого-либо из соратников даже на несколько минут сразу фиксировался в журнале. Вот как, к примеру, отражались там перемещения того же Берии в кабинет и обратно 7 июня 1941 г.:

тов. Берия вход в 20.45 м. выход 21.00м.

…..

т. Берия вход в 22.05 м. выход 22.35 м.

…..

т. Берия вход в 22.40 м. выход 23.25 м.

Обратите внимание: в 22.35 Берия вышел всего на 5 минут, но секретарь все равно отметил это в журнале.

Итак, что фальсификаторы, скорее всего, сделали с журналом перед его публикацией, когда в эпоху гибели Советского Союза у кого-то возникла идея все же немного «капнуть» на товарища Сталина при сохранении в тайне его отсутствия в Кремле. В основу, безусловно, были положены подлинные записи за тот день – так и работы фальсификаторам меньше, и, самое главное, меньше риск вызвать подозрения. Но оттуда прежде всего убрали записи вроде «прием велся в отсутствие товарища Сталина». И тогда картина за 21–22 июня стала выглядеть так, словно Сталин