Книга Инквизитор. Раубриттер - Борис Конофальский

А тем временем строилась линия Хилли, а люди Вилли быстро отошли с позиции, и быстро заряжали свое оружие.

— Пали! — кричит Хилли.

Снова хлопают выстрелы. И снова несколько пуль бьют в воду.

Волков зло смотрит на молодого сержанта, но зря. Этот залп был удачнее первого. Многим горцам на этот раз досталось. В лодке крики и ругань. Теперь в ней гребут всего три весла. Лодку сносит течением. И она мешает плыть второй и третьей лодке.

А тем временем перезарядилась первая линия. Она строится у воды.

— Целься! — орет Хилли.

— Во вторую, — говорит Волков. Видя, что первая к берегу уже не движется, а плывет просто по течению, там, кажется, много раненых.

— Во вторую, — орет Роха, — цельтесь во вторую лодку.

— Во вторую лодку! Целься! Пали! — кричит Хилли.

Снова выстрелы, снова дым, снова крики на приближающейся лодке. Это был хороший залп. Кажется, и вторая лодка дальше плыть передумала. Замерла, вроде гребцы гребут, но не так, чтобы очень стараются. Глупее ничего с их стороны и быть не может. Надо либо плыть к врагу и высаживаться, либо убираться к себе. Не то получишь…

Еще один залп. И снова неплохой. Кажется, наловчились его стрелки бить по лодкам.

Остается третья. Ее еще плохо видно в тумане, да она еще прячется за второй лодкой.

Стрелки торопятся, перезаряжают оружие, уже все готовы, линия Хилли снова у воды, готова стрелять.

Но и вторая и третья лодки повернули обратно, уплывали в туман.

Волков понял, что дело кончено.

Рене и Бертье загнали последних горцев в реку и безжалостно их добивали, к ним побежали стрелки, чтобы не разряжать оружие в воду или в воздух, а подстрелить тех горцев, который пытались уплыть. Теперь на горцев охотились, с радостными криками резали последних. Добивали их в воде лихими ударами, одиночными выстрелами. Офицеры бойню не останавливали.

Пощады горцам не было. Уж больно сами они были беспощадны, вот и их не жалели.

— Кавалер, дело сделано, — улыбаясь, сказал Роха.

Волков глянул на него. Говорить кавалеру не хотелось, а кивнуть головой он не мог. Болела шея и затылок.

Солдаты тащили и укладывали на песок своих раненых товарищей.

Их было на удивление немного.

— Максимилиан, — позвал Волков, — спросите у господ офицеров, сколько у нас убитых?

Максимилиан кинулся бегом исполнять приказ.

Пришел Брат Ипполит со своим баулом, стал осматривать раненых.

А солдаты развлекались тем, что смотрели, как стрелки стреляют в последнего горца, что пытался уплыть в туман. Стрелки один за другим стреляли и не попадали.

Солдаты смеялись над ними:

— Криворукие! Давай ты, косоглазый, попади!

Но никто не попал в горца, тот доплыл до стремнины, и течение его быстро унесло в туман.

— Эх, вы, болваны! — смеялись беззлобно солдаты.

Прибежал Максимилиан и доложил:

— Ни у Бертье, ни у Рене убитых нет.

— Так то провидение Господне, — сказал брат Семион, неизвестно когда появившийся рядом с Волковым и Рохой.

Он пошел к солдатам. Его дорогая бархатная сутана развевалась на легком ветру, он поднял руку, и отлично поставленным голосом умелого попа кричал так, что слышно, наверное, было на том берегу:

— То провидение Господне. Слышите меня, дети мои! Ни один воин истинно верующий не сложил головы своей сегодня. А все потому, что вел вас в бой господин Эшбахт. И я скажу вам, что слышал про него от самого Епископа Маленского, а тот говорил про нашего господина: «Говорил епископ умудренный, что кавалер Длань Господа. Рука Господа». А разве есть который, что устоит перед Богом нашим всемогущим. Нет таких, и не будет во веки веков.

Солдаты и стрелки оборачивались на монаха, а он шел к ним и продолжал говорить:

— Иероним Фолькоф, рыцарь божий, опора Церкви, защитник Веры и Инквизитор. И волею Господа сеньор Эшбахта. И нет для него преград потому, что он Длань Господня.

И, кажется, солдаты верили ему.

— Он Длань Господня, — повторяли и повторяли они, снимали шлемы, стягивали подшлемники. Кивали мокрыми от пота головами. — Истинно, истинно Длань Господня.